Взлетная полоса
Шрифт:
Часам к девяти утка почти совсем перестала мотаться над озером. Лет практически прекратился. И наконец-то солнцу удалось пробиться сквозь облака. Его лучи, как гигантские световые столбы, уперлись в воду, и она, обрадованная им и обласканная ими, тотчас же засверкала и заискрилась мириадами бликов. Сергей вытолкнул лодку из укрытия, подобрал убитого им чирка и поплыл к брату. Владимир непротив был бы посидеть еще часок. Но Сергей справедливо урезонил его:
— Куда нам больше? И так жареха получится царская. Давай лучше поплаваем.
— Ну давай, — согласился Владимир.
Они забрали вынесенную на маленький островок Зандой утку и поплыли к песчаному откосу. Там и берег и дно озера сплошь было устланы мелким песком, мягким и чистым, будто его специально вымачивали и простирывали в мыльной пене. Солнце еще не успело нагреть его, но он все равно не был холодным.
Сергей разделся и лег на разостланную штормовку. Владимир не поленился, принес из лодки сена, бросил охапку брату.
— Положи под себя, — посоветовал он.
— Сейчас жарко будет, — взглянув на небо, сказал Сергей.
— Когда будет, тогда будет, а пока давай, — ответил Владимир и тоже начал раздеваться. А когда разделся, то не сел и не лег на песок, как старший брат, а бегом бросился в воду. Нырнул, вынырнул и поплыл от берега. Потом перевернулся на спину и, раскинув руки, лег на воде. К нему тотчас подплыла Занда и даже попыталась забраться на него. Но он, испугавшись ее когтей, снова ушел под воду. Занду это обескуражило, она заскулила и повернула к берегу. А скоро вылез на берег и Владимир. Теперь он сел рядом с братом и заговорил:
— Ты уехал тогда, а ребята потом тебя ругали.
— За что? — не понял Сергей.
— Почему ты к Ачкасову не сходишь?! Рассказал бы ему обо всем.
— Ачкасова нет в Москве. Он отдыхает, — объяснил Сергей. — Но дело даже не в этом. Он ведь не нянька. Спасибо ему, и так для меня сделал немало.
— Нет, тогда другой разговор, — кивнул Владимир. — Что же ты сам решил?
— Решил принять предложение Кулешова. Другого выхода у меня нет. Впрочем, оно даже, может, лучше будет.
— Для кого?
— Наверно, для всех. А для меня — уж это точно.
— Вот ты как заговорил! — удивился Владимир.
— Есть основания, братишка, — усмехнулся Сергей.
— Когда же это они появились? Вроде когда прощались в Есино, их не было.
— Были, наверно, уже и тогда. И раньше были. Не думал только о них, а вчера вот задумался:
— Ты попроще можешь? — не вытерпел Владимир.
— Могу, — согласно кивнул Сергей. — Все проще простого. Я сюда вчера приехал. Мать напоила чаем с медом, и я рванул на озеро. Шалаши ставить. Возился тут и все никак не мог понять своего состояния. До того чувствовал себя неожиданно легко и свободно, будто в страшную жару раздели меня донага, да еще свежей водой окатили.
— Ничего удивительного: в отпуск ушел, — заметил Владимир.
— Не в том дело. И в прошлом и в позапрошлом году в отпуске я бывал, а такого раскрепощения, другого определения и не подберешь, даю тебе слово, и не наступало. Я только сейчас понял, в каком напряжении прожил последние годы. Впрочем, пожалуй, даже не прожил, находился. Хочешь верь, хочешь нет: я раньше, когда, бывало, в Москву приезжал, за месяц больше успевал всего посмотреть и всюду побывать, чем за все это время, которое работаю в КБ. Ты вспомни, где меня по телефону находил: работа — дом, дом — работа. Суббота и воскресенье самые лучшие дни, чтобы творчески пошевелить мозгами. Ведь если бы не Юля, я наверняка и раза бы в театр не сходил. Разве так можно жить, брат? Читать некогда. Газеты и журналы получаю пачками, а читаю только иностранную хронику, ну и еще ерунду какую-нибудь из мелочи про слонов и бегемотов, для души, чтобы хоть перед сном отключиться от своих рабочих мыслей и уснуть. Мне во сне уже чертежи снятся. И все в них не так, все что-то хочется улучшить:
— А об учебе разве не будешь думать?
— Учеба — совсем другое.
— Ерунда. От себя не уйдешь. Твоя голова всегда будет занята мыслями.
— А я тебе говорю, такой потогонки, такого спринтерского бега с барьерами не будет! — твердо сказал Сергей. — Да и откуда им взяться? Тема мне ясна: теоретически обосную то, что уже создано в чертежах. Три года для этого куда как предостаточно.
— Времени, Сережа, ни у кого нет. Жизнь такая сумасшедшая, — задумчиво проговорил Владимир. — Но поверь мне, я ведь тебя знаю как облупленного. Лежать на тахте и смотреть телевизор ты все равно не станешь.
— Почему это? — даже удивился Сергей.
— А потому, что, если у тебя появится хоть немного свободного времени, ты будешь изучать второй язык! Или, дьявол тебя знает, еще что-нибудь!
— Язык не исключается, — согласился Сергей.
— Ну вот!
— Но я буду делать то, что угодно моей душе, — уточнил Сергей. — Да я два года собирался серьезно заняться эпохой Возрождения, чтобы составить для себя какое-то законченное о ней представление, но даже по Музею изобразительного искусства не мог побродить вдоволь. Был вместо этого раза два по часу, и точка! А ведь надо же обогащаться, Володя. Непременно обогащать себя, иначе превратишься в гаечный ключ! Знаешь, кто в этом отношении у нас ведет себя всех разумней? Юля!
— Ну, с ней я тебя равнять не собираюсь, — заметил Владимир.
— А почему? Специалист она очень хороший, серьезный. А что касается общей эрудиции, общего кругозора — она спокойно даст сто очков вперед любому из нас.
— Да ты не забывай, у нее жизнь совершенно другая! Она себе может позволить все! И всегда наверняка позволяла.
— Вот и мне представилась возможность немного мою жизнь изменить. Я сначала не понял этого, даже обиделся. А потом разобрался и сказал: пусть так и будет! — закончил разговор Сергей.
Но Владимир не удовлетворился таким объяснением. А может, просто не захотел его принимать и поэтому заговорил вдруг снова.
— А по-моему, ничего ты не понял.
— Это почему же? — удивился Сергей.
— Как же ты можешь так легко отказаться от своего «Фотона»? Он же до конца твой? Сколько он тебе стоил сил?
— Я не отказывался.
— Прекратить работу — все равно что отказаться.
— Не я прекратил.
— Да. Но ты этому обрадовался.
— А что бы ты сделал на моем месте? — запальчиво спросил Сергей.