Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку
Шрифт:
«В глазах у нее – безумный страх…»
Александр Шмелев:
– Взяли мы с боем один дом, нашли там ящиков пять водки. После нас шестая рота пошла, водки уже не было, но им тоже хотелось выпить. В этом доме были мирные чеченцы, женщины, начали наших солдат оскорблять…
Прямо на площади Минутка была корреспондентка Си-эн-эн, из Франции, похожая на вьетнамку, с шикарным фотоаппаратом, и пьяная. Мы как раз распили бутылочку. Она нас снимает, а какой-то солдат пьяный подошел, еще хлебнул спиртика, и: «Ну-ка, иди сюда, сука, снимай нас!» Она так его испугалась, что у нее моча по джинсам потекла… Она снимает нас, а в глазах у нее – безумный страх.
Зачищаем квартал, сзади идет питерский СОБР. Они идут и сзади постреливают. Говорят мне: «Если у вас трофеи будут, мы у вас на водку поменяем». – «Вам не стыдно? Впереди идут мальчишки 18 лет, дети, а вы за ними, такие шкафы…» А мы уже выпили немного и пошли дальше. Как штык-нож найдем – они нам за него сразу бутылочку несут.
«Собровцы нас испугались…»
Юрий Чердаков:
– Мы идем по разбитой улице вдоль домов, нас немного, следом за нами ехал БТР, питерский спецназ. Два квартала прошли, эти собровцы за нами на БТР подъезжают, спрыгивает их командир, бородатый, здоровый, и говорит: «Вы сумасшедшие, мы за вами больше не пойдем», и по газам «бэтру». Они должны были проверять документы у оставшихся мирных жителей, а за нами оставались только трупы боевиков. Собровцы такие здоровяки, а у меня – доходяги-срочники, но озверевшие от страха: у них друзей убили, они всех метелят, кто высунется. Так эти собровцы нас испугались и уехали.
«Бог спас нас от греха…»
Александр Шмелев:
– Подвал в Грозном. Спустились – лампадка горит, тускло-тускло. Я зашел первым, Юра за мной. Первое движение – всех уничтожить, но мы остановились: дети, малыш за материну юбку держится. Бог нас спас от греха… Там кого только нет, и стар, и млад, русских было очень много.
Когда взяли нефтегазозавод, я в бухгалтерии посмотрел расчетные книжки 1985 года. Там зарплата у рабочих была 1600! Это в советские времена. Что им там не жилось? Это безумные какие-то зарплаты! Но фамилии в ведомостях русские и немецкие, чеченских – не было…
«Многих забыли…»
Евгений Ращупкин, командир взвода материального обеспечения 2-го мотострелкового батальона, прапорщик:
– Когда все стихло, приехала куча начальства. До этого их никого не было. Начали требовать, чтобы все шло по Уставу. А какой Устав, если солдат надо было сначала просто вытащить из развалин и отмыть. Человек сорок из батальона тогда увольнялись в запас, я повез их в Моздок. Были такие ребята, у которых дембель должен был быть еще в ноябре, но они оставались до конца штурма, в феврале уходили.
Наградных листов отправили очень много, замполит батальона это дело контролировал. Жаль, что не все получили награды, что-то забраковали буквально из-за запятых в наградных листах. Очень рад, что не остался без награды Алексей Носов – медаль Суворова. Хотя он достоин и большей награды. Командира полка Юдина и комбата Булавинцева представляли на звания Героя России – не дали. А ведь командир полка в этих боях не одну сотню солдатских жизней сохранил. Многих забыли и наград не дали… Думаю, что если бы тогда на площади Минутка был генерал Шаманов, то в полку наград было бы больше.
«Один жетон на шее болтался…»
Дмитрий Киреев, гвардии рядовой:
– Как был ранен в Грозном – я не помню. У меня была сильная травма головы. Очнулся в госпитале, абсолютно голый, без документов, один жетон на шее болтался.
Я служил при штабе первого батальона, специально для того, чтобы выписывать наградные листы на солдат и офицеров. Все это очень мне не нравилось. Мои ребята, с которыми я прослужил полтора года, в пехоте были на передовой, а я в тылу. Перевел меня в штаб майор Тыкин, когда узнал, что я умею пользоваться печатной машинкой и хорошо знаю раскладку. Когда пришел майор Сатаев, я у него просился обратно в пехоту. Но кто же будет печатать наградные листы? Так и прослужил при штабе до ранения.
«Самое страшное было – увидеть родителей…»
Вячеслав Юдин, пулеметчик, гвардии рядовой:
– Когда все закончилось – от усталости никаких чувств не было… Когда улетали, мне было страшней, чем в бою – я стоял в вертолете на стекле: земля уходит из под ног… Но самое страшное было – увидеть родителей. Приехал домой, постучал в дверь, открывает седой мужчина. Я отца не узнал! «Здесь Юдины живут?» – спрашиваю его. Отец постарел лет на сорок… Мама, конечно, плакала…
На меня же похоронка пришла… Так получилось, в штабе не проверили, что я живой. Они должны были посмотреть, меня вытащили или нет, или солдат спросить…
Был и отходняк от войны… Ощущение оружия, что держишь его в руке, было долго. Лично я два года пил. Просто тупо пил. Потом женился, ребенок родился – спасли меня семья и дети. Благодаря им отошел от войны. Не налюбуюсь на них и не нарадуюсь…
«Воевать они умели…»
Виктор Петров, командир отделения эвакуации медицинского взвода 1-го мотострелкового батальона, гвардии старший сержант:
– После боев в Грозном все мы были очень грязные. Некоторые как негры ходили. Такие чушки попадались, что, казалось, никогда их не отмыть. Неделями не мылись и даже не умывались. Переодели нас и отмыли быстро, за неделю…
Солнышко выглядывало, спокойствие расплывалось по городу… Один боец из минометки сел у забора и стал выстрел от «РПГ» разбирать. У человека вообще-то мозг есть? Разворотило ему весь живот. Списали на боевые потери… Дураков хватало… По моим наблюдениям, 90 процентов потерь от глупости, неумения воевать, неосторожности, притупления чувства опасности. На войне надо всегда думать. Если снайпер тебя снял – тут уж никуда не денешься. Кто долго воевал, у того башка работает по-другому.
У некоторых был отходняк после боев… У меня такого не было. По ночам не ору. Когда выпью – крыша не едет. Ломки не было. Было время, когда в Соленой балке стояли, что пока наши «Грады» не поработают, не заснешь. Отстрелялись – сразу засыпаешь. Мы это называли «чеченской электричкой».
Были у нас между собой разговоры о противнике. Каждый его по-своему оценивал. Кто-то считал, что мы слабее, кто-то – наоборот. Против нас воевали далеко не глупые люди, не мальчики. Воевать они умели. Наверное, даже интересней воевать с достойным противником. Снайпер и пара-тройка автоматчиков и гранатометчик чеченцев держали своим огнем нашу роту, а то и батальон. Так, например, когда мы взяли дом-«пенал», то их там было не больше десяти человек. Очень грамотно воевали.