Взрослые дети, или кирзачи для Золушки
Шрифт:
– Хорошо – согласился участковый, пропустив через уши все ее вранье.
Он отвел взгляд от Марты и опять стал писать и заполнять документы.
Марта поерзала на стуле и прошептала:
– Ужасно.
– Что именно? – уточнил Николай Васильевич
– Вот смотрю на эту фотографию и понимаю, что это настоящее его лицо, а там в поезде он, как искусный актер играл свою роль доброжелательного парня, чтоб нас с Анютой расположить к себе и подружиться с нами.
– Да – согласился Николай Васильевич – так оно и есть, милая девушка. Обычно эти, извини, уроды так
– Анюта сама все рассказала – перебила его Марта
– Вот – жестко продолжил Николай Васильевич – рассказала и развязала ему руки – можно девчонок везти к себе. Куда там? На дачу? И кутить с ними. Это хорошо, если отпустят, а могут и убить.
– Что вы такое говорите? – ужаснулась Марта.
– А что? – зло спросил он, а потом спокойно добавил – это правда, милая девушка. Ты отдаешь себе отчет – куда вас везли?
– Да. Босс конкретно сказал, что в сексуальное рабство. Что спрос у него на красивых и молодых – Марте было тяжело это вспоминать уже в сто первый раз, она попросила – пожалуйста, Николай Васильевич, найдите Анюту. Спасите ее.
Николай Васильевич тяжело вздохнул, но ничего не ответил, стал читать, что сам же написал. Вроде все точно написал, ничего не упустил, вот только паспортные данные этой Марты Викторовны не записаны, но тут по причине кражи сумки. Сейчас опера приедут, которые дело по огнестрельному ранению сержанта Ивкина ведут, опять ее опросят, если что еще придется в протокол дописывать. Он отложил протокол, взял маленький листок бумаги и написал в нем номера телефонов, потом протянул Марте. Она так и смотрела на него с мольбой в глазах.
– Возьми.
– Что это?
– Это мои телефоны. Рабочий и домашний. Если нужно будет что-то срочное, или вспомнишь что-то еще- позвони.
– Спасибо.
Марта взяла у него записку и вспомнила как вчера… ого, это было вчера, а такое ощущение, что уже неделя прошла. Нет. Вчера. Вчера в плацкартном вагоне поезда дед Вася писал на таком же маленьком листочке адрес и имя своего сына, к которому, по его словам она может обратиться, если будет трудно. Или он сказал, будет плохо. Хотя какая разница, ей и плохо, и трудно, и страшно, а вот листочка с адресом у нее нет и она его не помнит. А еще вчера днем, взяв этот самый листочек из дедовский рук, она мысленно ухмыльнулась, почему ей должно быть трудно? Разве может быть такое? Оказывается, может.
– А ты знаешь, что? – Николай Васильевич задумался и предложил – ты вот что. Ты завтра вечером обязательно мне позвони. Я тебе повыбираю фирмы, которые занимаются трудоустройством иногородних. А лучше не звони, а сама сюда вечером приходи. Я этот список тебе передам, почитаешь, может вспомнишь название, примут тебя на работу. Они же ждали тебя. Не думаю, что у них уже замена есть.
– Ой, спасибо, Николай
– Надеюсь, помогу. – он тяжело вздохнул и устало посетовал – что-то опера долго едут.
Марта пожала плечами. Николай Васильевич, не вставая, дотянулся до чайника и включил его. Он ужасно устал. От усталости он стал выглядеть старше, осунулся и помрачнел. Нехорошие мысли кружили в голове. Еще эта молодая девчонка со своими проблемами, а проблемы-то очень серьезные.
Когда чайник закипел, он запарил две кружки чая, достал со шкафчика пакет с печеньем и подал Марте.
– Поешь. Чай без сахара – закончился. Так что не сладкий.
Тут только Марта поняла, как сильно она проголодалась, действительно она не ела со вчерашнего вечера, когда поужинала у Варвары Йосифовны.
– Спасибо огромное.
Она взяла печенье и стала его хрумкать, запивая горячим чаем. Этот горький не сладкий чай с чуть затвердевшим печеньем, показался ей самой вкусной едой в мире. А еще вчера она точно также думала о жаренной картошке с молоком.
От участкового она вышла, когда на улице уже было серо, солнце еще не село за горизонт, но уже не могло пробиться своими лучами через каменные стены домов города.
Она осмотрелась по сторонам, не понимая, что ей надо делать.
Марта устала, как будто вагон угля разгрузила. А ведь физически ничего не делала. Только рассказывала и отвечала на вопросы. Опера приехали с какого-то дела, опросили Марту уже в сто второй раз, записали показания, она подписала кучу документов, расписок и заявлений, сама уже толком не понимая, что именно подписывает и зачем столько подписей.
И куда теперь идти? – сама себя спросила она, но сама себе не ответила. Она только глубоко вздохнула, сошла по ступенькам полицейского участка и пошла. Пошла, не зная куда.
И что сегодня делать? – опять спросила она себя и ответила – Тут только один вариант – побродить до глубокой ночи по городу, делая вид, что гуляю, а потом найти тихий двор и устроиться на скамеечке, а если повезет на детской площадке в теремочке.
Она так и сделала – пошла по неопределенному, намеченному маршруту.
Он подошел к ней сзади – неожиданно, почти не слышно, чуть дотронулся до локтя и на ходу сказал:
– Пошли туда.
И не сбавляя шаг, повернул с улицы вглубь двора.
Марта быстрым шагом, пошла следом. Догнав его, она радостно поинтересовалась:
– Ты ждал меня?
– Нет – грубо ответил парень.
– Ждал – хитро восхитилась им Марта.
– Не ждал – уперто повторял Дима.
– Спасибо.
Митя сбоку внимательно посмотрел на нее, убедился – не издевается – и сдался:
– Чуть не состарился, пока тебя ждал.
Марта засмеялась.
–Митя, куда мы идем? – спросила она.
– В гараж – он оглянулся на нее – или у тебя в этом городе есть апартаменты и шикарный дом?