Взрослые дети, или кирзачи для Золушки
Шрифт:
– Нет, конечно – улыбнулась она – у меня ни в каком городе нет апартаментов и шикарного дома.
– Ну ты могла намылиться в шикарный зал ожидания, Курского вокзала? Так это правильно. Там тоже хорошо. Я там несколько раз ночевал. Только вариант не очень хороший. Там патруль постоянно ходит – за порядком следят и таких, как ты, гоняет.
– Таких, как я?
– Ты без сумок и авосек – тебя сразу заподозрят, что ты бомжуешь.
При этом слове Марта нервно вздохнула, еле поспевая за парнем бежать, она попыталась спорить:
– Мне справку
–Отличная замена документу – ерничал Митя – мне бы такую справку.
– А у тебя тоже нет паспорта?
– В том то и дело, что есть.
– А зачем тогда справка?
Парень резко остановился и остановил Марту, он серьезным и в то же время злым взглядом посмотрел ей в глаза.
Во дворе уже было пусто, мамочки с детворой уже разбрелись по домам на ужин, тинейджерская молодёжь ещё не вышла во дворы.
Митя осмотрелся по сторонам и зло проговорил:
– Слушай, Марта, давай договоримся: ты не задаёшь глупых вопросов и вопросов, на котором можешь получить грубые ответы. И таким образом не нарываешься. Договорились?
– Нет, Митя. – Спокойно, но с вызовом ответила Марта – еще не договорились, потому что я тебя не понимаю. Какие это вопросы глупые? Не понимаю. Это те, которые касаются твоего паспорта? Так ты сам о нём первый заговорил. Или это вопросы о твоём жилье? Так ты сам мне предложил в гараж идти. Я к тебе на ночлег не напрашивалась. Так что тут два варианта: либо расходимся в разные стороны и забываем друг о друге, либо ты перестаёшь мне грубить и ставить условия.
Марта положила руки в боки и стала ждать ответа. Парень тоже стоял и молчал. Гордо выжидал.
Марта видела, что парень не привык уступать, тем более чужим, мало знакомым девушкам, тем более, чуть-чуть старше его самого. С таким гордым, жестким парнем ей не доводилось общаться никогда. Он не уступит и не переступит через свою гордость, значимость и взрослость.
марта не выдержала первая, пожала плечами и сказала:
– Ну всё, пока!
Она развернулась и пошла в обратном направлении к выходу со двора на улицу.
– Да постой ты! – крикнул он ей в спину.
Она остановилась.
– Марта!
Она повернулась, спросила:
– Что?
Он подошел к ней и потребовал:
– Пошли!
– Мы не договорились, поэтому я с тобой не иду.
Марта была уверена, что с Митей очень трудно договориться и её каприз вперемешку с гонором ему не нравится. Сейчас он развернется и уйдет. А она останется и никуда сама больше не пойдёт, просто будет стоять и плакать, потому что единственного, почти знакомого человека сама же и оттолкнула.
Митя скривился, весь его вид говорил: ну что же, сама виновата, за что боролась на то и напоролась. Он цыкнул языком и заявил, сам не ожидая от себя такого откровения:
– Не хочу чтобы ты оставалась одна и ночевала неизвестно где. Мне тебя очень жаль. Я тоже не раз бывал в таких ситуациях.
– Сочувствую – серьезно и искренне ответила Марта.
– Ты не понимаешь? – крикнул он – это же глупо отказываться от помощи в твоей этой ситуации, без документов и денег. Пошли, говорю.
– Ты не перестаёшь мной командовать. Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя обязанной тебе? За твою неземную доброту?
– Да не буду я тобой командовать – согласился парень и негромко добавил – мне на самом деле тебя жаль.
– Не стоит – грустно ответила Марта.
– Ну что? Пошли?
– Пошли.
Они пошли через дворы и парки, изредка выходили на оживленные улицы. Темнело быстро. Во дворах и на улицах стали включаться автоматические фонари. На площадках всё реже стали встречаться прохожие. А вот с проспектов доносился шум машин и гул живого города, или скорее, оживающего города, сама себя поправила Марта. Она обратила внимание, что днём люди больше времени проводят на своих рабочих местах, а вечером разъезжаются домой, заскакивают по пути в магазин и в это время всё и все начинают суетиться, бежать, ехать, возвращаться.
«Как муравьи в большом муравейнике» – подумала Марта.
Днём, когда они шли с Митей в полицейский участок она не заметила такого движения и суеты. Ещё тогда удивилась, что город большой, а людей в нём мало, хотя ожидала обратного. А сейчас всё наоборот. Нет, город остался таким же большим но стал многолюдном и оживленным. А в деревне Норки, когда солнце садится за горизонт, все дома сидят. Все дела поделаны, коровы подоены и хозяйство покормлено, можно вечером новости посмотреть и спать лечь.
При воспоминании о Норках на неё навалилась такая тяжелая усталость и грусть одновременно, что аж ноги частично перестали слушаться, и она уже не ступала ровным шагом, а плелась вслед за парнем. Она подняла взгляд уже в тёмному небу, вернее к кусочку неба, которое проглядывалось между большими высокими многоквартирными домами. В Норках нет такого маленького ограниченного неба. Там оно везде, от одного края земли до противоположного, от горизонта до горизонта.
Марта мысленно обратилась к этому небу.
«Помоги мне. Прошу. Не дави меня, прошу. Зачем я приехала сюда? Почему в Норках не сиделось. Сейчас бы уже новости смотрела и ко сну готовилась. Нет же. Поехала лучшую жизнь искать. За большими деньгами поехала. И что нашла? Больше потеряла. Аню выкрали, дай бог, чтоб жива была. Сама бомжую. Ночую неизвестно где и у кого. Спасибо хоть добрые люди на земле живут. Вчера не ночевали под открытым небом и напоена, накормлена благодаря Варваре Йосифовне. Сегодня злой и грубый Митя не дал пропасть. Злой, но добрый. Смешная аллегория получается. Вот только не смешно. Скорее аллегория – грустная. Злой парень, а в тоже время, добрый. Скорей всего он добрый, чем злой. Или все же злой? На меня с железякой чуть не бросился. Наверное, все же добрый. Меня пожалел, посочувствовал. А злой, потому что тяжело ему. Он же еще ребенок, а не мужик сорокалетний. А в его возрасте с мамой жила и в школу ходила. А где его родители?».