Взрослые игры
Шрифт:
– Безумие! Для чего все это нужно!?!
– Экономика. Деньги. Власть.
– Я не думаю, чтобы Вовчик Вэй и члены его администрации пошли на такую гнусную сделку с Землей.
– Правительство - нет. А вот генералы, которым умеренная политика Вовчика Вэя поперек горла...
– Будь они все прокляты!
– Теперь я знаю, что такое "седьмая скала", о которой упомянуто
– Помнишь, ты об этом как-то говорила?
Миссис Винески с тревогой взглянула на мужа.
– Седьмая скала - это седьмой космический флот землян. Боюсь, что Ламгалда получит не льготы, а хорошую показательную порку. Убить дешевле, чем купить. Малколм прав. Ни с кем делиться не надо. Ястребы не делятся добычей. Так сказал один древний писатель.
Пред мысленным взором миссис Винески, охваченной ужасом, предстала чудовищная картина: крушение стеклянного неба над Ламгалдой, огонь, смерть людей... Только сейчас до ее сознания дошло, насколько хрупок космический город. Как-то об этом раньше не думалось. Когда родишься и проживешь половину жизни в космическом городе, то он кажется тебе чем-то надежным, вечным, безопасным, как материнские руки и колени. Но в матерей иногда стреляют...
18
Пока не подали шаттл, Новел набросал на дисплее своей электронной записной книжки разоблачительное письмо. Подключившись к узлу связи с Сетью, разослал электронное послание по адресам. Один экземпляр направил на личный E-mail журналиста Малкуса Петкуса, копию - в приемную Департамента Гражданской Безопасности. Письмо журналисту подписал своим именем. А под экземпляром в ГБ подписался как "Доброжелатель". Потом стер запись из электронного блокнота. После чего сходил в туалет и там избавился от пистолета киллера, бросив его в унитазный сливной бачок. После этих процедур почувствовал себя еще более беззащитным. Когда шел по залу, казалось, что все пассажиры смотрят именно на него. Будто им заняться нечем.
Наконец объявили посадку на прямой рейс до Земли. В отделе регистрации на семью обратили внимание, поскольку у них отсутствовал багаж. Это вызвало подозрение у службы безопасности полетов. Их развели по комнатам и провели полный личный досмотр. Стоя с разведенными руками, Новел нервно улыбался, пока его обыскивали и просвечивали.
– Боитесь щекотки?
– спросил работник СБП.
– Нет, удивляюсь. Почему-то всегда подозревают невинных. А между тем настоящие преступники...
– Одного такого безбагажного проверили, обнаружили в желудке два килограмма пищевого пластида. В салоне террористу достаточно было принять химический катализатор в виде сосательной конфетки, который срабатывает как детонатор, - и БАХ!
– Какой ужас! Я - в том смысле, что было бы, если б он догадался взять с собой фальшивый багаж и не попал бы под подозрение?
– Острите?.. Все равно бы вычислили. Служба такая... Свободны.
Они бежали по коридору терминала, а впереди мигало громадное табло, на котором убывали цифры предстартового отсчета. "Двухминутная готовность! Закрыть шлюзовые камеры". Запыхавшись, беглецы ворвались в тамбур, прямо в руки стюарда и стюардессы. Двери с шипением закрылись за их спинами. Опоздавших пассажиров торопливо повели на законные места, помогли прикрепить ремни безопасности. Сработала пневматика, широкие плоские лямки ремней надулись сжатым воздухом, плотно облегли, притянули, прижали плечи к спинке сиденья.
Эмилия схватила за руку мужа. Новел успокаивающе погладил ладонь жены.
Вдруг где-то сильно завыло, челнок дрогнул, волна вибрации прокатилась по салону, и сердца у пассажиров оборвались. Всем показалось, что кресла опрокинулись назад. Оборванное сердце подпрыгнуло к горлу. Все испытали несколько секунд тошнотворной невесомости. И вслед за тем - несколько усиленное (по контрасту) воздействие гравитации. В дальнем углу салона вскрикнул маленький ребенок. На большом плоском экране, который свешивался с потолка салона, включили трансляцию старта, передаваемую кормовыми камерами. Стало видно, как уплывают куда-то вбок причалы, усыпанные рубиновыми и белыми огнями, а в прямой видимости - удаляется громадная стена, с бредовыми конструктивистскими прибамбасами. И вот стену начало пучить, и через малое время она стала похожа на часть сферы. Наконец в поле обзора вошло все сооружение, весь город Ламгалда, напоминающий гигантскую юлу, или елку в рождественских огнях. Юла, или волчок, или елка, величаво-медленно вращаясь, уплывала все дальше и дальше в кругу звездной россыпи.
Эмилия смотрела на свой небесный город, ставшим теперь отдельно взятой серебряной елочной игрушкой, и слезы потекли у нее по щекам.
Когда вышли на гиперболическую траекторию, конец которой кончался на Земле, стали обносить напитками. Стюард обслуживал дам, а его коллега женского пола подавала напитки мужчинам. Место Новела было с краю, а через проход сидел пассажир лет сорока с зеленым лицом. Видно было, что ему нездоровится. Казалось, он едва сдерживает рвотные позывы. "А может, он пищевого пластида нажрался, - полушутя подумал Новел.
– Ишь как его пучит". Эмилия попросила у стюарда лимонные леденцы для себя и для сына.
– Тебе надо?
– обратилась она к мужу.
Новел отказался, наблюдая за пассажиром.
– Желаете что-нибудь выпить?
– спросила стюардесса у мистера Винески.
– Коньяк, сок, кола? Пиво запрещено.
– Коньяк, пожалуй.
– Прошу, - подносик спланировал и замер у его груди. Девушка так низко наклонилась перед сидящим, что вырез ее блузки с расстегнутой верхней пуговкой оказался ниже уровня его глаз. Новел на ощупь взял бокал с коньяком, предварительно искупав в нем пальцы.
Зеленый пассажир окликнул стюардессу и попросил сосательную конфетку. Новел нахмурился, залпом выпил огненно-янтарную жидкость из бокала и потребовал у девушки повторить. Ему вовсе не хотелось коньяка, но нужно было отвлечь стюардессу, чтобы пассажир с пластидом в желудке не получил детонатор.
На этот раз Новел как следует рассмотрел родинку на нежном полушарии девушки.
– Вам нравится?
– спросила она, обворожительно улыбаясь.