Взрыв Секс-бомбы
Шрифт:
— Скажу, — пообещала Елизавета.
— Ты подумала: а почему бы и нет. Заодно и сэкономлю. Он же еду будет покупать за свои деньги.
— Да. А как ты догадался?
— В этом ничего сложного нет. Все женщины так думают, только не все признаются. Первый тест ты выдержала.
— Знаешь, почему я никогда не любила сценаристов, да и режиссеров тоже, и художников?.. Потому что они понимают все наши бабские примочки. Входишь, он смотрит на тебя и все замечает. У меня два мужа были из офицеров, на службе они, может быть, что-то и замечали, а дома свой аппарат наблюдения выключали, а вы и подобные вам никогда не отключаете свое наблюдение, а постоянно находиться под наблюдением
— Знаешь, что о тебе говорят?
— Что?
— Порядочная, упорная, надежная, но глуповата. Они заблуждаются. Конечно, ты вряд ли умнее меня, но точно умнее очень многих женщин, каких я знаю.
Режиссер
Раньше, при советской власти, когда он подписывал договор с директором киностудии, наступало абсолютное спокойствие. Как минимум на год государство снимало с него все заботы. Его привозили и увозили с киностудии, платили зарплату, и с ним ничего не могло произойти. Если он заболевал, то съемки приостанавливались, иногда на неопределенный срок, до выздоровления, которое иногда затягивалось на несколько месяцев. В такой ситуации производство фильма консервировалось, и сроки сдачи переносились на следующий год.
Теперь он подписал кабальный договор с Продюсером, в котором предусматривались все ситуации. Если врачи ставили диагноз, по которому он должен отсутствовать на съемках больше десяти дней, Продюсер мог заменить его другим режиссером. И врач его мог освидетельствовать только определенный, указанный Продюсером.
Договор регламентировал всё, даже какого класса машина должна привозить его на киностудию. Обычно его и актеров привозили на «Жигулях» или на студийных «Волгах». Теперь только на машинах класса «Волга», как указывалось в договоре.
Но по этому договору он был обязан вносить поправки по указанию Продюсера, заменять актеров по предложению Продюсера.
Он поинтересовался, подписывают ли другие режиссеры такие же кабальные договоры. Оказалось, что все вначале сопротивляются, а потом подписывают. Режиссер попытался сопротивляться, тогда Продюсер передал ему через Ассистентку: «Будет выдрючиваться, заменим более послушным».
Режиссер возмущался и кричал на Ассистентку:
— Почему он передает через тебя?
— Я не знаю. Спросите его сами, — отбивалась Ассистентка.
— И пусть ищет более послушных! — кричал Режиссер, но не очень громко, чтобы не услышали в соседних комнатах, где расположились продюсерские службы.
— Не надо. Не уходите, — умоляла его Ассистентка. — Вы станете снимать другой фильм, а я останусь без работы.
— Не останешься, — кричал Режиссер. — Уйдешь на другую картину со мной.
— Теперь всю съемочную группу определяет Продюсер, поэтому на следующую картину меня могут не взять даже с вами.
— Еще как возьмут! Умолять будут.
И он вспомнил, что уже несколько лет его никто не умолял. Он всегда снимал профессионально добротные, идеологически необходимые фильмы, зная правила, выработанные властью. Эти правила практически не пересматривались, и только иногда вносились незначительные коррективы. В последнем фильме о партизанах консультант рекомендовал не уничтожать немцев десятками, потому что, если немцев погибло шесть миллионов, а наши потери официально признавались в тридцать миллионов, значит, как минимум у нас погибло в пять раз больше. Правдивее будет, если немцев показать хорошими солдатами.
Он выполнил указания консультантов. Он и сейчас готов был выполнить все указания продюсеров, но это совсем не значило, что получится интересный фильм. Раньше в кино режиссеры делились на несколько классов, неофициально разумеется.
Была группа государственных режиссеров, которые снимали фильмы к юбилеям: к юбилею известной битвы, юбилею стройки национального значения.
Были просто крепкие профессионалы, в число которых входил и он. Ему не хватило пяти-шести лет и двух-трех картин, чтобы войти в группу государственных режиссеров.
Все остальные были рыбья мелочь.
За последние десять лет из тележки выпали и государственные режиссеры, и крепкие профессионалы, и, конечно, рыбья мелочь.
Кино вступило в рыночные отношения. Просто добротные фильмы, как просто добротные ботинки, уже не покупались — все хотели нового и модного. Но как у других получалось это новое и модное, за много лет работы в кино он так и не понял. Иногда ему казалось, что он почти понял и что следующий его фильм обязательно будет необыкновенным, его отправят на кинофестиваль в Канны или Венецию, но уже в середине съемок он понимал, что нового и необычного опять не получится. Правда, всегда находились оправдания: если бы не согласился на эту актрису, которую очень рекомендовал директор студии, потому что актриса была невесткой заведующего отделом культуры, если бы всегда не спешил снимать быстрее и больше, потому что надо было строить дачу, кооперативные квартиры дочерям, покупать новую машину, ездить в санатории лечиться, расширять свой кругозор в туристических поездках, поскольку в киноделегации на фестивали его почти не включали.
— Поедем пообедаем, — предложил он Ассистентке.
— Я могу покормить тебя у себя дома, — предложила она. — Заедем, купим только рыбу, которую ты любишь.
Он знал, что к рыбе она накупит еще очень много другого, а он за все заплатит, но согласился поехать, потому что даже после того, как он подписал договор, беспокойство не прошло, а усилилось. Договор не давал уверенности. Продюсер предложил ему вместе со Сценаристом поселиться в Доме творчества и поработать над любовной линией. Но Режиссер ничего не мог предложить Сценаристу. О своих влюбленностях он уже забыл, как влюбляются теперешние молодые, какие слова они при этом говорят, он не знал, и вряд ли это знал и Сценарист, почти его ровесник. Ему передали список актеров на эпизодические роли, но он не знал, кто этих актеров рекомендует — Продюсер или Секс-символ.
— Кто составил список актеров на эпизоды? — спросил он Ассистентку.
— Думаю, что Поскребыш.
— Она влияет на производство?
— У нее Актерское агентство.
— Эти эпизодники из ее агентства?
— Не все. Некорректно, если бы все были из ее агентства.
— А твои рекомендации?
— Есть и мои рекомендации…
Ассистентка явно осторожничала. То ли эти актеры пообещали ей за роль определенную мзду? Но все сразу пообещать не могли, к тому же актеры привыкают, что им дарят, а сами и дарить, и просто платить за услуги не любят. В списке эпизодников просматривалась чья-то конкретная воля. Это можно назвать и вкусом, и концепцией, и идеей, и моделью. Все когда-то известные, но очень средние актеры! Один средний актер — это кратковременное раздражение. Но пять средних актеров могут вызвать зрительское раздражение по отношению ко всему фильму.