Взять хотя бы меня
Шрифт:
– Да. Его зовут Мартин Скорсезе.
– А он сам в курсе, что ты собираешься за него замуж?
– Начинает догадываться. Все, я больше не могу разговаривать. Просто хотела поделиться новостями.
– Удачи, милая.
Поболтав с мамой, я отключилась и снова набрала номер. На сей раз – прозаика Джорджа В. Хиггинса, моего друга, которому безоговорочно доверяла.
– Джордж? Я тут познакомилась с парнем, за которого собираюсь выйти замуж, и мне нужно перехватить денег, чтобы на лето остаться в Нью-Йорке. Выручишь меня?
К тому времени, как мы с Мартином встретились у него в номере, я заполучила материнское благословение и деньги, чтобы прожить здесь все лето. Теперь нужно было дать Скорсезе
На время съемок Мартин поселился в «Люксе Сесила Битона» – ярких апартаментах, интерьеры которых проектировал сам Битон. С восемнадцатого этажа, из огромного круглого окна, открывался вид на север, на Пятую авеню. Отсюда, сверху, такси казались золотыми рыбками, снующими в ручье.
Устроившись прямо на полу в гостиной, я быстро водила ручкой по страницам блокнота и только и успевала менять кассеты в диктофоне. Я расспрашивала Мартина о его детстве, об учебе, о семье, о друзьях. Он делился своими взглядами на религию, рассказывал, что когда-то всерьез намеревался стать священником. Я тоже не осталась в стороне – говорила о трудностях, пережитых в католической школе, о своих исследованиях творчества Тиллиха и Тейяра де Шардена.
Я по-прежнему храню первые шесть часов нашего знакомства, записанные на пленку. На кассетах слышно, как торопливо мы пробираемся через вступление, нервничая, что приходится тратить время на светскую болтовню. Мартин говорит о переезде в Лос-Анджелес, об астме, мучающей его всю жизнь. В школе ему приходилось все время носить с собой ингалятор и таблетки, а приятели-одноклассники потешались над ним, дразнили «Марти-пилюля». Вспоминая об этом, Скорсезе грустно пожимает плечами. Вечерний поток такси теперь струится за круглым окном яркой рекой. Где-то по ходу интервью я успела переключиться с виски на Courvoisier, и вопросы мои становятся все более и более личными. Мартин снимает ботинки.
– У вас красивые ноги, – замечаю я. И этот мой неуклюжий комплимент, сделанный спьяну, и удивленный ответ Мартина – все записано на пленке.
Время, отведенное для интервью, давным-давно истекло. Я мелкими глотками тянула коньяк из бокала – мне не хотелось, чтобы эта встреча заканчивалась. Сделав мне знак задержаться, Мартин ответил на несколько телефонных звонков. У него была назначена встреча с продюсером Майклом Филлипсом, и обязательно нужно было что-то уточнить с Полом Шредером, его сценаристом. Не сказать, что мы действительно все обсудили и интервью было закончено, – но, с другой стороны, Мартин не мог одновременно и рассказывать о своей режиссерской работе, и заниматься ею. Вручив мне экземпляр сценария, он с неохотой проводил меня к выходу и предложил встретиться, когда я прочту текст. Дверь щелкнула за спиной, закрываясь, и я осталась стоять посреди гостиничного коридора. Голова кружилась – вот только алкоголь тут был ни при чем.
– Ну, как все прошло? – набросился на меня бывший, едва я переступила порог его квартиры. – Тебя не было целую вечность, – он многозначительно поднял бровь.
– По-моему, все превосходно, – ответила я. – Только меня немного потряхивает.
Положив сценарий на стол, я опустилась в кресло.
– Потряхивает? Это еще почему? Ты же на интервью собаку съела, разве нет? – бывший подмигнул мне, разливая вино по бокалам. Вечно он меня дразнит.
– Мне кажется, – медленно, торжественно объявила я, – я выйду за него замуж.
– А-а.
Бывший, надо отдать ему должное, не стал смеяться ни надо мной, ни над моей неправдоподобной уверенностью. Он просто предложил выпить за это, как будто самое обычное дело – познакомиться с мужчиной, а через несколько часов заявлять о будущей свадьбе с ним. Я же просто чувствовала необъяснимую уверенность, не покидавшую меня с того самого момента, как позвонила
Сценарий «Таксиста» читался легко и был отличным, за исключением нескольких эпизодов, касавшихся политики и звучавших ужасно наивно. Я дружила с Ричардом Гудвином, спичрайтером Джона Ф. Кеннеди, и знала, что политики, особенно в свободное время, не разговаривают в таком официозном стиле, какой приписывали им в сценарии Мартин со Шредером. Недолго думая, я взяла ручку и вписала в текст кое-какие изменения. В целом я вмешалась в полдюжины сцен. Благодаря журналистскому и писательскому опыту работа со сценарием показалась мне совсем не сложной.
Встретившись с Мартином на следующий день, я заявила:
– У тебя в сценарии несколько сцен, которые никуда не годятся. Но я их поправила.
Как всегда, когда дело касалось писательского мастерства, моя уверенность в себе была непрошибаемой. Мартин прочитал мои поправки, и ему все понравилось. Я ему понравилась тоже, это было очевидно. Интервью стало отличным предлогом для более тесного знакомства. Нас ждал долгий ужин с вкусным вином в маленьком романтичном французском ресторане. Из ресторана мы прямиком переместились в постель. Наверное, я должна была мысленно вздыхать: «О боже, что же будет со статьей!» – вместо этого я лишь окончательно поняла: «За этого мужчину я выйду замуж».
Журналистская этика выпорхнула в окно, когда пришла любовь. Квартиру бывшего бойфренда теперь заменил гостиничный номер Мартина. Мы просто стали жить вместе, даже не обсуждая особо эту тему. Наши дни протекали по одному и тому же несложному сценарию. Я от зари до зари писала. Скорсезе пропадал на съемочной площадке, работал над фильмом, а вечерами мы встречались в отеле, чтобы поужинать и лечь спать. Уезжая в Нью-Йорк, я взяла с собой одежды на неделю, но эта проблема быстро решилась – когда я поняла, что синие джинсы Мартина, как и его черные футболки, сидят на мне идеально. Теперь мы с ним выглядели как близнецы, этакие куклы-режиссеры, он и она. Мартин еще носил легкий пиджак цвета хаки, и я вскоре обзавелась точно таким же.
– Я встретила мужчину, за которого собираюсь замуж, – объясняла я своим вашингтонским друзьям: мой внезапный отъезд в Нью-Йорк сбил всех с толку, за меня переживали и беспокоились. Мама начала читать нотации в духе: я, дескать, «подержанный товар», Мартин может и не захотеть на мне жениться.
– Господи, мам, – отмахивалась я, – он так вообще не думает.
А вот о чем Мартин думал, так это о том, что он по-прежнему остается объектoм моего восхищенного изучения. Следовало бы, конечно, позвонить редактору, давшему мне задание, и признаться, что увлеклась героем статьи и потому не смогу быть непредвзятой. Но вместо этого я поставила перед собой невыполнимую задачу – написать-таки объективный материал о Мартине Скорсезе.
Вскоре обнаружилось, что если я остаюсь в отеле на весь день, то начинаю взаперти сходить с ума. Поэтому я была в восторге, когда Playboy предложил мне совершенно бесплатно уютный офис, где я могла бы работать. Теперь Мартин уезжал по утрам на работу, и я тоже. Я решила начать статью с описания роскошного люкса Сесила Битона и с того, как Мартин в своих простых синих джинсах смотрится среди всего этого великолепия.
График съемок «Таксиста» был очень плотным и насыщенным, но вскоре у меня появилась возможность каждый день наблюдать Мартина за работой. Рано утром мы вместе садились в машину, и его водитель отвозил нас на площадку. Очарованные друг другом, мы не думали о том, как это выглядит со стороны, и уж тем более не помышляли о сдержанности. Мы любили друг друга, и это было видно. Сплетни о наших отношениях просочились в журнальные колонки. Впрочем, даже если мой редактор и видел те статьи, он ни разу не дал мне этого понять.