Взять хотя бы меня

Кэмерон Джулия

– Завтра увидимся, – попрощалась я с Мартином. – Ты в снегу кажешься просто сказочным персонажем.

– И чувствую себя Бингом Кросби в «Светлом Рождестве».

– Надеюсь, твои родители всем довольны.

– Довольны! – расхохотался Мартин. – Да для них это словно другая страна. Здесь же не Нью-Йорк.

Я поднялась к себе в комнату и забралась в кровать, стоявшую прямо под скосом крыши. За окном, захваченные в плен лучом фонаря, кружились и танцевали снежные хлопья. Чувствуя, как накатывает опьянение от выпитого хереса, я провалилась в сон.

День нашей свадьбы начался ослепительно ярко. Вокруг дома высились полуметровые сугробы, и среди гостей, совершенно спонтанно, завязались

нешуточные снежные битвы. Да, в Южной Калифорнии такого снега, как здесь, не увидишь. Я одевалась и готовилась к свадьбе наверху, в комнате сестры Конни. Кроме платья, предстояли еще макияж и укладка. Кто-то принес мне первый за этот день бокал хереса, потом второй. Так что, когда в комнате появилась миссис Скорсезе, за несколько часов до церемонии, я была уже изрядно навеселе, пришлось устроить себе краткий отдых. У меня сохранился полароидный снимок – я и мать Мартина. На мне уже красуется наряд невесты, шлейф разложен на всю двуспальную кровать. Она сидит у изголовья, с беспокойством во взгляде держит меня за руку. Отличительной чертой либертивилльского дома были лестницы в обоих его концах, и весь день по ним туда-сюда носились люди. Мне приносили то выпечку, то сэндвичи и, конечно, херес, снова и снова.

Внизу, в гостиной, уже были расставлены столы. Каждый снабдили ясно видимой карточкой. Предполагалось, что голливудские друзья Мартина будут равномерно перемешаны с моими многочисленными ирландскими тетушками, дядюшками и кузенами. Все должны были иметь возможность познакомиться друг с другом, по крайней мере в теории, – но благие намерения вскоре были разрушены манипуляциями одного из приятелей Мартина. Передвигаясь от стола к столу, он собрал все таблички с голливудскими именами и разместил их все рядышком, чтобы «калифорнийцы» могли наслаждаться знакомой компанией.

– Он передвинул именные таблички! – заметила одна из моих сестер и понеслась наверх с докладом. К счастью, мама решила оставить это как есть. Важнее всего – свадьба, в конце концов, а церемония должна была вот-вот начаться.

По дому разнеслись первые аккорды сюиты из балета «Щелкунчик». Едва минуло Рождество, и в свадебной церемонии слышались отголоски праздника. В сопровождении сестры я аккуратно спустилась по винтовой лестнице и прошла через всю гостиную – к Мартину. Он выглядел просто сногсшибательно в новом костюме, который стоил больше, чем мое свадебное платье. Все гости выжидающе повернулись в нашу сторону. Комнату освещали только свечи – и любовь. Наши клятвы были краткими и искренними. Мы будем любить и уважать друг друга. Да. Мы будем. Мартин заключил меня в объятия. Гостиная взорвалась аплодисментами.

За окнами снова начал падать снег. Идеально романтичный день. Над столами зазвучали тосты, в бокалах заиграло шампанское. Успевшая за день подкрепиться хересом, каждый очередной тост я встречала со все возрастающей тревогой – потому что прекрасно знала «еще один бокал» может оказаться для меня лишним. Не хотелось, чтобы моя свадьба превращалась в обыкновенное пьяное сборище. И, пока поднимали бокал за бокалом, я пыталась сосредоточиться на Мартине и на радости, что пронизывала нас обоих. К счастью, вскоре подали и блюда, удивительно вкусные. Корнуэльская курица проделала долгий путь, чтобы помочь мне вернуть в мысли трезвость. Мы с Мартином счастливо тусовались в толпе друзей и родственников. Снежные хлопья все летели; вечеринка тоже летела дальше на крыльях радости. Только много часов спустя, возвращаясь в отель, один из голливудских гостей загнал свою арендованную машину прямо в глубокий, доверху засыпанный снегом кювет. Но какое нам было дело до таких незначительных неприятностей? Мы же только что поженились!

Дальнейший план был очень

прост. Мы собирались провести ночь в Deerpath Inn, теперь уже в роли мистера и миссис Скорсезе, а на следующий день улететь обратно в Лос-Анджелес и вернуться к работе. Для нормального медового месяца у нас просто не нашлось времени. «Таксист» был почти готов к выходу на экраны. Сначала следовало заняться фильмом, потом уже подумать об отдыхе. Но первое, что мы сделали, – легли спать под крышей очаровательного отеля Deerpath Inn, и, прежде чем уснуть, зачали нашу дочь, Доменику. Она стала ребенком первой брачной ночи. Да, и во мне, и в Мартине католицизм еще был жив.

Хотя тогда я еще об этом не знала, но, возвращаясь с собственной свадьбы, я летела прямиком в беду. Как только мы с Мартином вновь оказались в Лос-Анджелесе, нас пригласили на роскошную вечеринку, устроенную дома у Сэма Шпигеля. Это легендарный продюсер, и получить приглашение было большой удачей. Там бывали все, кто хоть что-то из себя представлял, и мы считали себя невероятными везунчиками, раз и нам удалось приобщиться к этой сладкой жизни. Напялив вечерние наряды, мы подъехали к дому Шпигеля: фонарики освещали нам путь к особняку, а вежливый парковщик, забирая ключи, пообещал присмотреть за «лотусом» Мартина. Пробираясь к дому, мы еще не знали, что нам стоит и друг за другом присматривать… Итак, то была полномасштабная голливудская вечеринка, из тех, что утихают только к рассвету. И чтобы пережить самые «сонные» часы, остаться на ногах до утра, нужно было что-то позабористей шампанского. Когда часы пробили полночь, один из гостей сунул мне маленький пузырек с кокаином – стеклянную бутылочку с ложкой, прикрепленной к крышке.

Нет, я не отпрянула от него в ужасе. Я вовсе не отпрянула. Тогда мне мало что было известно о кокаине, за исключением того, что он очень гламурный и запрещенный, а значит, невероятно притягательный для моей внутренней «плохой девчонки». На дворе стоял 1976 год, до появления крэка оставалось еще несколько лет. Кокаин был редким, экзотическим, малоизвестным наркотиком; считали, что он не вызывает привыкания. Мне он сразу чрезвычайно понравился – потому что, если использовать его как стимулятор, он позволял мне пить сколько угодно и не «отключаться». Втянув в себя дорожку-другую кокаина, я могла безопасно напиваться. Стоит ли упоминать, что кокс тогда не казался мне проблемой – а исключительно ее решением?

Уже брезжил рассвет, когда тусовка наконец угомонилась, и мы поехали домой по голливудским холмам. Каким невинным мне все тогда казалось! Каким соблазнительным! Первая ночь под кокаином привела меня в странное состояние: я чувствовала себя немного тревожней, разговорчивей и трезвей, чем предвещала такая вечеринка. Да, если б меня тогда спросили, я бы сказала, что собираюсь употреблять наркотики снова и снова. Похоже, что с ними я могу наслаждаться выпивкой и в то же время контролировать себя.

Когда происходит карьерный взлет, скорость жизни резко увеличивается. С «Таксистом» карьера Мартина пошла в гору, и наша жизнь закрутилась в сумасшедшем ритме. Первое, что нас ждало, – ураган публичности. Марион Биллингс, пиарщица Мартина, оказалась тертым калачом во всем, что касалось звездных успехов. Когда Скорсезе «задал всем жару», Марион едва успевала вносить интервью в его расписание. Такое ощущение, что фильм стал новостью номер один во всем мире. Мартину, как новоиспеченной знаменитости, пришлось привыкать к многочисленным приглашениям и знакам внимания, которые теперь сыпались на него как из рога изобилия. Его общества стали искать мировые звезды, вроде Энди Уорхола, чья жизнь казалась сплошной непрекращающейся вечеринкой.