Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2
Шрифт:
Девушка постучалась в дверь в самом конце коридора, толкнула ее и с поклоном пригласила гостей зайти внутрь. Они оказались в просторной комнате; вдоль стен стояли резные шкафы, сундуки и прочая вычурно украшенная мебель.
— Рольф! Как чудесно снова видеть тебя!
Так приветствовал Таунгара спешащий к нему мужчина. Среднего роста, при этом очень полный, он старался скрыть полноту под свободной бледно-голубой мантией, но без особого успеха. На вид ему было около пятидесяти лет, на толстых щеках разбегалась паутинка сосудов. Седые волосы
В одной унизанной кольцами руке он держал серебряный, отделанный рубинами кубок.
Он схватил Таунгара в объятия и расцеловал в обе щеки. Конрад заподозрил в нем уроженца Бретонии, где мужчины запросто проделывали друг с другом подобные вещи.
— Здравствуй, Вернер, — сказал в свою очередь Таунгар. — Это Конрад; я тебе о нем говорил. — Он повернулся к Конраду. — Это Вернер Цунтермайн.
— А, Конрад! — воскликнул Цунтермайн, делая шаг навстречу. — Очень рад познакомиться.
Конрад шагнул назад, чтобы избежать объятий, но Цунтермайн вместо поцелуев поднял руку и погладил его по щеке.
— Что случилось? Ты дрался? — Он со вздохом покачал головой. — Мальчишки всегда останутся мальчишками, — Он оглядел Конрада с ног до головы. — Какой симпатичный. И глаза, как необычно!
Глаза Конрада были разного цвета. Издалека оба казались зелеными, но при ближайшем рассмотрении становилось заметно, что левый — золотистый. В свое время левый глаз отличался еще одной особенностью. Он предупреждал Конрада об опасности, поскольку часто видел то, что еще только должно произойти, и давал возможность Конраду подготовиться. С годами дар предвидения проявлялся все реже, а когда Литценрайх вытащил Конрада из бронзового доспеха, талант пропал навсегда.
Конрад отшатнулся, уклоняясь от руки Цунтермайна.
— Шрамы — какая жалость, — продолжал тот. — Но ничего в жизни не бывает безупречным, увы. Присаживайтесь. Что-нибудь выпьете?
Не дожидаясь ответа, он щелкнул пальцами, и слуга наполнил два украшенных драгоценными камнями кубка — точно таких же, как держал в руке хозяин.
Конрад сел; он выбрал кресло как можно дальше от Цунтермайна. Слуга поднес ему кубок, который стоил столько, сколько он заработает за пять лет службы в гвардии. Чем бы этот Цунтермайн ни занимался, его дело приносило немалую прибыль. Вино подносил слуга, одетый так же, как и двое предыдущих, только Конрад никак не мог понять, юноша перед ним или девушка.
— Рольф сказал мне, что ты можешь стать одним из нас. — Цунтермайн уселся в кресло, где могли уместиться два человека обычных размеров.
— Последователем Зигмара? — не понял Конрад.
— Не совсем так.
Конрад поднял кубок, но заполнивший ноздри терпкий аромат заставил его помедлить. Он догадывался, что бледный напиток очень крепок, а сейчас ему как никогда требовалась ясная голова. Он поднес кубок к губам, подержал пару секунд, будто отпив, и опустил. Таунгар же, который не стал допивать пиво в таверне, глотал неизвестный напиток, словно умирал
— Ты знаешь советника верховного теогониста? — спросил Конрад. Он решил, что пришло время взять инициативу в свои руки.
— Матиаса? Да, знаю. Но сейчас он в отъезде, при Императоре.
— Скавены хотят убить Императора и посадить на трон двойника.
Несколько мгновений Цунтермайн молчал, потом отпил вина и поинтересовался:
— Неужели?
— Это все, что ты можешь сказать? Надо предупредить Императора!
— Если тебе стало известно о заговоре и если заговор — не очередная сплетня, уверен, что охрана дражайшего Карла-Франца о нем также осведомлена. Если за неделю в адрес Императора не поступает хотя бы дюжины угроз, то неделя считается прожитой зря. Не бойся, Император — самый надежно охраняемый человек в Старом Свете.
Если охрана Императора относилась к его безопасности с тем же «трепетным» участием, что и Таунгар с Цунтермайном, Карл-Франц попал в переделку. Тем не менее, Конрад смолчал; его одолевали более важные заботы, чем судьба Императора. Он сделал глоток вина и оно действительно оказалось очень крепким, как он и ожидал. Он неторопливо покатал его во рту и проглотил: тепло спустилось по горлу и растеклось по всему телу. Он заметил, что Таунгар поднял свой опустевший кубок в ожидании, пока слуга заново наполнит его.
— Кажется, ты служил в Кислеве? — спросил Цунтермайн. — Во время осады Праага?
Конрад ответил кивком на оба вопроса.
— Ты уже повидал больше, чем многие люди ухитряются узнать за всю жизнь. Ты повидал настоящий мир, без прикрас. Мы знаем, на что он похож, что в нем происходит и чему только суждено произойти. Мы, — ленивый жест рукой включил в себя Конрада, Таунгара и самого Цунтермайна, — знаем. И пользуемся своим знанием.
— И о чем же вы знаете?
— О Хаосе.
Конрад не ответил.
— Пустоши Хаоса, — продолжал Цунтермайн. Он покачивал в руке кубок и не отрывал взгляда от расходящихся в нем кругов. — Как ты сам думаешь, чем ты там занимался? Отражал напор северных захватчиков? Сдерживал Хаос? Но Хаос нельзя остановить человеческими силами. Он не знает границ. Он подобен воздуху, которым мы дышим. Он везде — даже здесь, в Альтдорфе. — Цунтермайн поднял голову и встретился с Конрадом глазами. — В этой комнате.
Конрад оглянулся на Таунгара, но тот молчал, лишь улыбался и потягивал вино.
— Воздух, которым мы дышим, — повторил Цунтермайн. — Воздух необходим для жизни, и также необходим Хаос. Мы с ним едины.
Конрад отставил кубок на узорчатый столик у локтя и начал подниматься, но вдруг передумал уходить. Уход станет бесполезным жестом, поскольку ему все равно некуда идти. Он согласился пойти с Таунгаром, и теперь следует остаться и выслушать Цунтермайна, даже если тот говорил совсем не то, что Конрад ожидал от него услышать. Он ощущал, что ему ничего не грозит, поэтому оставался спокоен; в конце концов, стоит хотя бы допить вино.