Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
— Нет! Нет! Он мой бывший слуга! — произнёс серый провидец. — Я не имею отношения к этому восстанию.
Гроттл одарил его взглядом, сочетавшим в себе откровенное недоверие и плотоядный интерес. Танкуоль вздрогнул. Конечно же, даже Изак Гроттл не осмелится сожрать серого провидца. Огромный скавен подошёл поближе. Танкуолю не понравился блеск глаз Гроттла. Но как только Гроттл подошёл на расстояние удара, дверь отворилась, и в зал уверенным шагом вошла группа иссохшихся скавенов, выглядящих глубокими стариками. Серый провидец Танкуоль и Изак Гроттл незамедлительно пали ниц, выражая покорность.
Один из древних скавенов скрежещущим голосом произнёс:
— Встань, серый провидец Танкуоль! Тебе много нужно объяснить,
Танкуоль вздрогнул и постарался удержаться от испускания мускуса страха. Затем до него дошли слова старика. Им требуется его помощь. Их город балансирует на грани анархии. Вот рычаг, которым можно отворить двери его темницы, вот ключ к его свободе.
Внезапно ситуация начала казаться многообещающей.
Глава третья
Феликс забрался на вершину сторожевой башни у Гаргульих врат. И был удивлён, что никто не попытался его остановить. Стража признала в нём участника сражения у ворот и компаньона Готрека и не возражала против его присутствия. Дополнительной гарантией послужила золотая монета, неприметно переданная их командиру.
Позади Феликса находились Готрек и Ульрика. Как и его самого, их интересовало приближение орды Хаоса. Оглядевшись, Феликс заметил, что не одни они такие. Плоская площадка на вершине башни была заполнена людьми, и при всём богатстве воображения не всех из них можно было счесть солдатами. Феликс заметил мужчин в толстых собольих шубах, столь обожаемых купцами, и женщин в тяжёловесных вельветовых платьях, которые нынче были в моде при дворе князя. Феликс не ощущал себя чужим в таком окружении. Среди подобных людей он вырос. Его отец был одним из богатейших купцов Альдорфа. Феликс мог бы утверждать, что и Ульрика чувствует себя похожим образом. Ведь она дочь аристократа. А Готреку было глубоко плевать на чьё бы то ни было мнение. Все трое вели себя так, словно имели полное право здесь находиться, а потому никто на них не обращал внимания.
Осмотревшись, Феликс заметил корзину для пикников и вино. Пухлый купец держал в руке серебряный бокал. Феликс неодобрительно покачал головой. Похоже, эти люди воспринимают прибытие врагов, как некое увеселительное представление. Феликс не был уверен, напускная храбрость тому причиной или же простая ослиная глупость.
— О Ульрик! Вы только взгляните туда, — донеслось до Феликса бормотание одного толстяка.
Мужчина прижимал к глазу подзорную трубу. По голосу нельзя было сказать, что мужчина заметил нечто забавное. Подняв взгляд выше, Феликс заметил причину обеспокоенности толстяка.
Насколько мог видеть глаз, орда Хаоса занимала все равнины за Праагом. Этот неумолимый чёрный прилив из стали и плоти надвигался, чтобы затопить весь мир. Впереди находились всадники, могучие мужчины на чудовищных чёрных и красных скакунах. Эти всадники — обитатели населённых призраками земель в Пустошах Хаоса, видеть их здесь, на травяных равнинах Кислева, было подобно ночному кошмару. Над морем облачённых в доспехи тел вздымались сотни покрытых рунами знамён, чьи матерчатые полотнища трепетали на ветру. Позади всадников располагались пехотинцы, защищённые более крепкими доспехами. А позади тех бесчисленные зверолюды с признаками ужасных мутаций — отвратительные существа, что передвигались подобно человеку, но имели звериные морды и рогатые головы. Рассредоченные среди обширного войска, тут находились десятки тысяч одетых, как дикари, людей — наводящие страх кочевники северных пустошей. Феликс сомневался, что даже соберись вся армия Империи до последнего солдата, численностью ей не сравниться с находящимися там зверолюдами. Войско на марше поднимало огромные облака пыли, скрывающие из вида более отдалённые отряды. Но почему — то Феликс был уверен, что будь обзор ясным, он увидел бы, как чудовищная армия растянулась до горизонта.
— Могло быть и хуже, — произнесла Ульрика.
Все богатеи, находящиеся на вершине башни, обернулись в её сторону. Кое — кто покачал головой, выражая несогласие.
— И что ты можешь знать об этом, дорогуша? — снисходительно заметил толстый купец.
Это прозвучало так, словно по его предположению ей следовало бы отправиться домой, играть со своими куклами. Готрек угрожающе хмыкнул. Стражники переключили своё внимание на него, на их лицах проявилось беспокойство.
— Да гораздо больше тебя, сударь, — не особо любезно ответила Ульрика.
Здоровяки — телохранители купца бросили на неё предупреждающий взгляд. Ульрика же просто ответила им ледяной улыбкой, поглаживая рукой навершие эфеса меча. Ни один из пары здоровяков не выглядел обеспокоенным, что было не очень — то умно. Феликсу доводилось наблюдать, как Ульрика обращается со своим мечом, она была способна дать отпор большинству мужчин.
— Я дочь Ивана Петровича Страгова.
— Боярин Пограничья, — с куда большим уважением произнёс толстяк, и его телохранители немного расслабились, словно боевые псы, хозяин которых подал знак, что прямо сейчас нападать не следует. — Не будешь ли ты столь добра, чтобы пояснить свои слова? Я уверен, что всем собравшимся будет интересно мнение дочери человека, который последние два десятка лет защищает нашу границу с Пустошами Хаоса.
— Среди них нет демонов, — произнесла Ульрика. — Нет огневиков. Никого из более причудливых чудовищ, что иногда забредают из Пустошей, чтобы жечь и разрушать.
— Почему так? — спросил купец.
— Я не знаю, — ответила Ульрика.
— Возможно, у меня имеется объяснение, — прозвучал знакомый голос.
Феликс обернулся и увидел, что на крышу поднялся и Макс Шрейбер. «Не за нами ли он следовал?» — подумалось Феликсу. Совершенно очевидно, что Макс очарован Ульрикой, что не есть хорошо. Феликсу вполне нравился Макс, но его немного раздражала настойчивость волшебника, искавшего расположения Ульрики. Феликс чувствовал, что вскоре им придётся объясниться. И сия перспектива его не радовала. Иметь врагом чародея крайне редко оказывается хорошим делом, в чём Феликс на личном опыте убедился в прошлом.
— А кто вы такой, сударь?
— Макс Шрейбер, имперский маг, некогда состоявший на службе курфюрста Мидденхейма.
Вряд ли бы Макса удостоили более холодным приёмом, объяви он, что был главным поедателем младенцев при дворе владык Хаоса. Все с подозрением уставились на него, словно чародей имел какое — то отношение к огромной армии захватчиков, простиравшейся за стенами. В душе Феликса боролись противоречивые чувства: удовлетворение замешательством своего соперника и сочувствие к человеку, который был его товарищем в опасных приключениях. Макс явно позабыл, что сейчас не в Империи находится. Даже там чародеи не пользовались популярностью, их только лишь терпели. В более уединённых же областях Кислева магов по — прежнему сжигают на кострах. Если Макс и был сбит с толку, то вида не подавал. Феликс предположил, что тот повернёт себе на пользу оказанный ему ледяной приём. Волшебник продолжал говорить, словно аудитория внимала каждому его слову, и по предположению Феликса, так в некотором смысле и было.
— В Пустошах Хаоса потоки ветров магии гораздо сильнее. Многим сверхъестественным существам вроде тех, о которых говорила Ульрика, требуется присутствие мощной магии, чтобы на какое — то время обрести материальную форму. Но так далеко к югу ветры магии куда менее сильны, особенно те, что связаны с Хаосом.
— Исходя из сказанного тобой, от демонов мы, по крайней мере, в безопасности, — заметил толстый купец.
В его голосе проскальзывало раздражение.
— Нет.
— Тогда как тебя понимать?