XIV принцип
Шрифт:
— Я думал, что ты его прикончишь, — сказал Второй.
— Он герой, героев лучше калечить, — посоветовал рыцарь. — Будем надеяться, что раны у него затянутся прежде чем он очнется и вспорет себе брюхо. Если раны затянутся, то алтари начнут его восстанавливать слепым. Тогда на одного убийцу станет меньше.
— У Файдома двое слуг. Они позаботятся, чтобы он сдох, — сообщила Кет и ласково склонила голову на плечо Абхорашу. — Мне никто не поверит, что сам сэр Бетельгейзе сражался за мою свободу. Временную, к сожалению.
— Почему временную? — не согласился Лорд Вампир, осторожно уклоняясь от ее ласки. — Король тебя продал, Королева предала. Ты свободна, моя хищная птичка.
Кет подняла на него свои большие темные глаза и напомнила:
— Я жрица, мой неуступчивый аскет. Пусть Король и продал, а Королева предала, но ты же знаешь, что я посвящена Кхеине.
— Так кто тебе мешает? Служи, — сказал рыцарь и показал на Магнификуса. — Он и есть Кхеине. Твой бог, которому ты посвящена.
— Так, — быстро вмешался в их разговор Второй, заранее предугадывая ход событий. — Падать на колени, громко славить и тому подобное нельзя. Я здесь инкогнито.
— Кхеине! — окаменев от изумления, повторила за Абхорашем Эльф-ведьма. — Он воплотился!
— Воплотился, — подтвердил Лорд Вампир. — Только тише. Твой бог хочет научиться владеть мечом, поэтому он здесь.
— Если бы, сэр, на вашем месте был бы кто-то другой, то я бы не поверила ему, — сказала девушка, повернулась к Магнификусу и вполголоса произнесла: — Великий Кхеине, Кет Зарин принадлежит вам и телом и душой. Приказывайте!
— Клянусь, сейчас мне ничего в голову не приходит, — признался ее «бог». — Мне скоро на поле выходить. Давай чуть позже я что-нибудь придумаю. Пока отдохни и постарайся никого не соблазнить и не съесть. Помню, меня твоя коллега чуть к столу не подала с овощами. Это еще до того как я стал Кхеине.
— Как к столу? — не поверила Кет. — Вас?
— Меня-меня, — кивнул Второй. — Песнями манила, шалунья.
* * *
— Двадцать первый бой! — раздался визгливый голос гоблина-ведущего. — Обаяшка и пижон, синьор Рафаэль Пираззо, и господин Странный сойдутся на этом поле, а уважаемая публика сможет наконец отогнать духов сна и усталости. Чувствует мое маленькое черное сердце, что мы получим много радости от этого зрелища.
— Иди и не бойся умереть, — приободрил друга Абхораш. — Рафаэль сначала прощупает твою защиту и только потом будет нападать. Помни, хороший боец верен технике, гениальный — вдохновению.
Магнификус обреченно вздохнул и побрел к полю боя.
* * *
Пираззо уже ждал его, небрежно перебирая кружевной манжет на камзоле.
— Так это вы, любезный, лишили меня удовольствия прикончить болвана Фандома или случайно получилось? — хитро сощурился он, когда Магнификус подошел поближе. — У Фандома была такая обаятельная ставка.
— Я лишил, — хмуро сознался Второй. — Перекупил возможность сразиться с вами. Много хорошего о вас слышал.
— Уверен, мне льстили, — вытаскивая из ножен узкий клинок, хитро улыбнулся Рафаэль. — Приступим, любезный господин Странный, к нашим упражнениям. Вы что поставили?
— Золото, — сообщил Магнификус.
— Разделяю ваш вкус, — похвалил противник, делая первый выпад. — В золоте есть что-то настоящее. Недаром говорится — на вес золота, золотая голова, золотое сечение и так далее.
С первых же ударов Второй понял, что в этом поединке его шансы равны нулю. Помимо того что Пираззо блестяще фехтовал, его гибкий, но крепкий меч не шел ни в какое сравнение с ржавой железкой в руках Магнификуса. Клинок Рафаэля при каждом соприкосновении с мечом молодого человека словно змея обвивался вокруг трофейного тесака и с приятным шелестом ускользал обратно к хозяину, при этом оставляя глубокие зарубки на вражеском лезвии. Только опыт, приобретенный Магнификусом в палочных боях с Лордом Вампиром на плоту, пока спасал от смертоносных укусов меча Пираззо. Но рыцарь был прав — первые несколько минут Рафаэль не предпринимал особенных усилий для атаки на поражение. Он проверял боеспособность противника.
— У вас элегантный стиль нападения, — отражая очередной выпад, заметил Второй.
— Для меня сражение — в первую очередь искусство, а уже потом победа, — согласился Пираззо.
— Жаль, что у меня не было такого наставника, — сказал Магнификус, с завистью разглядывая оружие противника.
— Такова жизнь. Главное понимаешь в последнюю очередь, — усмехнулся Рафаэль и стремительным движением клинка сделал прореху на рукаве молодого человека.
— Хоть здесь немного поучусь у мастера, — шагнул назад тот и попросил: — Не будете так любезны оповестить меня о точке на моем теле, куда вы соблаговолите поразить меня? Или ваши действия носят случайный характер?
— Вы обижаете меня, — возмутился Пираззо. — Клинком движет мысль, а не сила. Вот, например, следующим ударом я проколю вам любой, избранный вами же орган. Пари?
— Пари! Пусть будет печень, она у меня давно на подозрении, — согласился с ним Магнификус, внутренне рассчитывая, сколько у него будет времени при таком болезненном раскладе.
— Печень так печень. Раз, — произнес Рафаэль, сделал полшага в сторону и отвел руку с мечом.
— Два, — изящно выгнув стройное тело и припадая на левое колено, продолжил отсчет он.
— Три, и да здравствует Смерть! — закончил за него Второй, раскрываясь перед несущимся в него лезвием меча.
Меч пронзил бок Магнификуса, но тот только шагнул ему навстречу, пока лезвие не погрузилось в его тело по самую рукоять.
Рафаэль, не понимая, что происходит, вытаращил на молодого человека удивленные глаза. Глаза еще не успели закрыться, а его отрубленная голова уже скакала по полю. Вторым ударом Магнификус отрубил ему руку, при этом меч так и остался торчать в боку молодого человека, а тело Пираззо повалилось в сторону. Из последних сил Магнификус извлек меч и только после этого позволил смерти забрать себя.
* * *
И он опять быстро шел по длинному коридору в сторону ослепительного света в конце. И снова были двери. Теперь ему удалось разглядеть их лучше. Обычные деревянные двери с полукруглой аркой наверху и тяжелыми бронзовыми кольцами вместо ручек. Одинаковые двери — что правая, что левая. Хотя, кажется, правая была чуть приоткрыта. Но несмотря на то что его движение было не столь стремительно, как в первый раз, остановиться все-таки не удалось. Свет притягивал к себе тело, пока оно окончательно не растворялось в нем.