XXI век не той эры
Шрифт:
— От каждой мелочи глаза на мокром месте. Кто-то рядом слишком громко чихнул, а я расстраиваюсь. Ну, плюс начинают невероятно умилять всякие там пушистые котята, чёрно-белые фильмы про любовь, старые открытки… — моё бормотание под ошарашенным взглядом сына Тора сошло на нет. — Так. Я пошла принимать лекарство! — решительно всплеснув руками, я дёрнулась подняться с дивана, но так просто сбежать мне не дали. Ульвар удержал меня на месте и продолжил гипнотизировать тем же недоуменно-озадаченным взглядом.
— И от чего ты плакала сейчас? — мрачно уточнил он.
— Тебе не понравится ответ, — вздохнув, попыталась предупредить я. Убьёт, как есть убьёт! Или окончательно разочаруется в моих умственных способностях, о которых и так невысокого мнения.
— Ольга, — строго с нажимом повторил сын Тора.
— Я могу опять расплакаться, — страшно пригрозила я. Он даже ничего не ответил, только насмешливо вскинул бровь, ожидая ответа. Вот спрашивается, зачем ему выслушивать мои маленькие женские трагедии? Я ведь и сама понимаю, что именно сейчас особой причины для слёз не было, и это всё гормоны. — Ну… просто это так грустно. Боги, которые вершат судьбы, а сами не знают, что делать с собственной. Непрекращающаяся война, которая миллионами ломает судьбы. И ты вот тоже… столько лет только смерть вокруг, и ничего кроме, — я опять зашмыгала носом, нервно теребя край рубашки и чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. — И вовсе неудивительно, что тебе так «на гражданке» тяжело, и что ты такой суровый и непробиваемый. И я… — на этом месте я запнулась, вовремя прикусив язык, потому что чуть не выдала собственный самый главный секрет. Но быстро выкрутилась. — Сижу вот тут тоже, никому не нужная и бесполезная, никто меня не любит. И статуя тоже женщина несчастная… — вяло попыталась пошутить я.
— Какая статуя? — Ульвар смотрел на меня с таким видом… Будто я только что сидела нормальная, а потом у меня вдруг выросли клыки, крылья и щупальца, и теперь абсолют пытался понять, то ли это его сейчас глючит, то ли раньше я удачно маскировалась.
— Она графа любит, — я вновь шмыгнула носом. Потом до меня дошло, что с классикой советского кинематографа этот мужчина явно не знаком, и я поспешила уточнить; а то ещё вызовет мне доктора, решит, рехнулась баба. — Про статую это шутка была. То есть, не шутка, а фраза из старого фильма… Можно я всё-таки приму лекарство?
Он молча разжал руку, отпуская меня на свободу (хорошо, не отдёрнул в панике; я и так не знаю, как ему теперь в глаза смотреть), и я на пятой передаче рванула в кухню, чувствуя себя не просто дурой, а сферической идиоткой в вакууме.
Пока я принимала лекарство (оно каким-то хитрым аппликатором впрыскивалось сразу в кровь, не нарушая целостность кожи) и уговаривала себя не паниковать (что после внедрения в организм успокоительного далось довольно просто), сын Тора успел освежиться. Я натолкнулась на него в дверях, направляясь в сторону спальни с душем, и прошмыгнула мимо, стыдясь поднять глаза. Но всё равно чувствовала, как он с непонятным выражением очень внимательно разглядывает меня сквозь лёгкий прищур.
Я в кои-то веки решила надеть что-то из императорских даров. До сих пор из всего подаренного имущества пользовалась только удобными практичными лёгкими ботинками (универсального размера леггинсы и рубашка были среди выданных мне Ульваром вещей), а тут вдруг захотелось почувствовать себя нормальной женщиной. Когда из гостиной исчезла коробка я, к слову, не заметила, да и не интересовалась. Гораздо важнее был тот факт, что в шкафу в спальне оказалось много свободных полок, и за оккупацию парочки меня не ругали. Скорее всего, просто не заметили.
В общем, я решительно распустила косу, надела радостно-зелёное платье-сарафан с завышенной талией и умеренно коротким подолом, обула лёгкие босоножки, накинула на плечи огромную и потрясающе красивую белоснежную шёлковую шаль. Повертевшись перед зеркалом, с чувством глубокого удовлетворения признала, что я всё-таки осталась, несмотря на все потрясения, той самой симпатичной энергичной девчонкой, которую давно и неплохо знала. Ну и что, что по паспорту уже четвёртый десяток; зато в душе шестнадцать лет! И выгляжу я на двадцать с небольшим.
Кстати, я как-то прежде не замечала, не до того было, а вот сейчас посмотрела и решила, что больше восемнадцати я своему отражению дать не могу, даром что живот уже вполне заметен, и грудь у меня даже без беременности совсем не подростковая.
Тоже надо уточнить у доктора Паоло; если они со своей медициной живут до двухсот лет, как говорил Кичи, может, и меня тоже ненароком подлечили в процессе исследований?
С этой оптимистичной мыслью я спорхнула вниз по лестнице, и в гостиной нашла задумчивого и погружённого в себя Ульвара.
— Я готова! — сияя радостной улыбкой, доложила я. Правда, когда сын Тора окинул меня странно хмурым и недовольным взглядом, улыбка померкла, а приподнятое настроение с размаху приложилось о твёрдый пол и закатилось под плинтус.
Однако, ничего не сказав, мужчина кивнул и двинулся к выходу. Пока шла за ним к транспортному средству, я даже сумела уговорить себя, что всё равно выгляжу замечательно, а норманн — унылый зануда, и ничего не понимает в колбасных обрезках. И что бы он там себе ни думал, главное, я нравлюсь себе.
Как вовремя я всё-таки вспомнила про волшебное лекарство; без него, пожалуй, точно позорно разревелась бы. А так получилось быстро взять себя в руки.
В молчании мы погрузились в транспорт. Весь путь тоже прошёл в тишине, точно так же без слов мы начали выгружаться. Там, куда мы прилетели, оказалось ещё теплее, чем дома, поэтому я с чистой совестью оставила шаль в леталке.
Приземлились мы на небольшой парковке возле настоящей ацтекской пирамиды и двинулись к ней. Точнее, присмотревшись, я поняла, что это не какое-то древнее культовое сооружение из монументальных каменных блоков, а здание явно более поздней постройки. Оно даже обладало теми характерными футуристическими чертами, которые я бесплодно искала в остальных местных сооружениях: плавные перетекающие друг в друга линии, внешняя монолитность конструкции, гладкий серый материал, похожий на пластик.
А ещё здесь было довольно людно. Не сказать, что толпа народу, но я хоть смогла посмотреть на живых настоящих людей в нормальных условиях. Мужчин было существенно больше, чем женщин, а женщины в большинстве своём были или беременные, или с детьми, или и то и другое сразу. Что касается нарядов, пестрота была невероятная, начиная с откровенно национальных одеяний (я даже видела пару ямато в кимоно) и заканчивая вполне знакомыми мне практичными вещами вроде рубашек и джинсообразных штанов.
Ульвар почему-то был мрачен, и даже не хватал меня за запястье, как делал обычно. Просто шёл, не глядя в мою сторону, и, кажется, мало интересовался моим присутствием. Уже на подходе к зданию я рискнула попробовать уцепить его за руку, — мне просто некомфортно было идти рядом и не держаться за него, — и, к счастью, отгонять меня не стали. Наоборот, сын Тора перехватил мою руку так, как было удобно ему, и моя ладонь совсем утонула в его огромной лапище. Но это уже не имело значения; главное, мне сразу полегчало.