Я Береза, как слышите меня
Шрифт:
Свое неожиданное выступление я закончила, и тогда Игнатов улыбнулся:
– Вот-вот, и у меня такая же сумасбродная дочь. Работала в тыловом госпитале врачом, так нет, ей обязательно нужно на фронт, на передовую. Сейчас где-то под Сталинградом... Писем давно нет - ни жене, ни мне. Особенно жена страдает. Одна осталась... А вы-то домой пишете?
– спросил Игнашов, доставая из кармана какие-то таблетки.
Я только сейчас разглядела, какой он больной. Под глазами мешки, губы синие, лицо бледное, опухшее.
– Я пишу письма. Но сама из дому не получаю давно. Бывает порой очень грустно. Тогда я внушаю себе, что виновата полевая почта.
– В твои-то годы можно
– Замужем?
– Нет, - односложно ответила, и вдруг у меня вырвалось, словно я, наконец, нашла, кому выговориться, кому поведать свое самое сокровенное: - Но я очень люблю одного человека, летчика. Он истребитель. Воюет где-то под Ленинградом. Перед войной мы хотели пожениться, только я все откладывала. То, говорила, надо закончить летное училище, то выпустить еще одну группу курсантов, а потом война...
Беседа с Игнашовым явно затягивалась, но расстались мы, как старые друзья.
– Приходи ко мне со всеми своими вопросами, радостью и горем. Будем все вместе решать, - как-то просто сказал он на прощание и протянул мне руку.
Путь полка
На изучение материальной части штурмовика и подготовку к экзамену у старшего инженера полка нам дали только двое суток. Сразу же и распределили всех вновь прибывших по эскадрильям. Меня и летчика Вахрамова - в третью.
Щупленький, небольшого росточка, Валя Вахрамов выглядел мальчиком. А когда мы узнали, что и лет-то ему всего лишь около девятнадцати - удивились: умудрился же паренек при таком-то росте еще и прибавить себе возраст, чтобы поступить в летное училище.
Когда мы добирались до аэродрома "Огни", Вахрамов по дороге отстал от поезда. Пассажирских поездов тогда было очень мало, и пришлось ему догонять нас на цистерне с мазутом. Измазался, конечно, изрядно, да еще и документы потерял. Короче, когда вернулся Валентин в полк, его никто не хотел принимать за летчика и потребовалось мое подтверждение - "кто есть кто". Вахрамова выслушал сам командир полка и произнес только одно слово: "Отмыть!..
Начальник штаба полка капитан Белов рассказал нам о боевом пути полка, о летчиках, отличившихся в боях с врагом. Мы узнали, что наш 8О5-й штурмовой авиаполк был сформирован из 138го скоростного бомбардировочного. С первого дня войны он начал боевую работу. Летчики наносили бомбовые удары по колоннам немецко-фашистских войск, двигавшимся от западной границы в направлении Киева, и потери полка были очень большие. Ушел в разведку комиссар полка И.П. Привезенцев и с задания не вернулся. Сгорел над целью командир третьей эскадрильи капитан В.Н. Рульков. На боевые задания, как правило, летали девятками, без сопровождения наших истребителей, а "мессеров" над войсками противника было видимо-невидимо, да и плотным зенитным огнем они были хорошо прикрыты. Так что, сильно подверженные огню, самолеты СБ часто горели.
В этот тяжелый период начала войны полк потерял большую часть личного состава и самолетов. Когда же не осталось почти ни одной боевой машины, полк по железной дороге прибыл в Махачкалу, а потом морем в Астрахань, где летчики собирались изучить новый самолет Пе-2 - пикирующий бомбардировщик конструкции Петлякова.
Не успели разместиться, как новый приказ - начать изучение самолета-штурмовика ИЛ-2. И опять в путь. Теперь уже за боевыми самолетами. Здесь полк и получил наименование: 805-й штурмовой авиационный. Личный состав переучился на новую технику, и все перелетели на фронт в состав 230-й штурмовой авиационной дивизии.
Так началась боевая жизнь полка на прославленных ильюшинских штурмовиках.
Начальник штаба особенно расхваливал нам Петра Карева штурмана полка. И летчик-то он отменный, и страха-то не ведает, и молодых вводит в строй, как никто другой, и веселый, и общительный. Любое задание Петр Карев выполняет с честью. Вот, к примеру, переправу на Дону в районе Цимлянской разбил с первого захода и без потерь ведомых.
– А летчик Тарабанов?
– спрашивал Белов.
– Слыхали о нем?
– Листовка была о Тарабанове, - отвечали мы нестройным хором.
– Летчик Тарабанов свой горящий самолет направил на большую колонну гитлеровцев, врезался в нее и погиб, - подал голос сержант Вахрамов.
– Да нет же, в этот раз он не погиб, - уточнял начальник штаба.
– Через два дня летчик вернулся в полк. Оказалось, он действительно направил свой пылающий самолет на фашистскую колонну, но сам сумел выпрыгнуть с парашютом и тем спасся. А о Герое Советского Союза Мкртумове что знаете?
– Расскажите, - попросили мы.
И вот узнаем о судьбе еще одного нашего славного однополчанина. Родился Самсон Мкртумов в 1910 году. Четырнадцатилетним вступил в комсомол и стал одним из активистов села. В 1928 году приехал к брату в Баку и устроился работать на нефтепромыслах, одновременно учился в педагогическом техникуме, сам обучил сотни неграмотных рабочих. Затем его избрали вожаком промысловой комсомольской организации, через год - секретарем райкома комсомола. А в 1933 году по путевке партийной организации Мкртумов поехал на учебу в Сталинградское авиационное училище.
Боевое крещение Мкртумов получил на войне с белофиннами. Когда напали гитлеровцы, он был одним из тех, кто с первых же дней войны вступил в смертельную схватку с врагом. На скоростном бомбардировщике летчик совершает налеты на вражеские колонны, громит танки, мотопехоту, наносит удары по тылам противника.
Будучи ведущим звена, Мкртумов однажды произвел штурмовку опорного пункта противника северо-восточнее Верхнего Акбаша и уничтожил в том боевом вылете скопление вражеской техники. Как он ухитрился заходить и бить по этим горным скатам, как нашел отметку "444" и ударил по ней, трудно даже вообразить, не только выполнить.
Что и говорить, примеры из боевой жизни полка начальник штаба приводил убедительные.
Вражеская затея
Однако нам самим вскоре предстояло вылетать в бой, и традиционные в авиации зачеты по знанию самолета, мотора, аэродинамики начал инженер полка. Мотор на "ИЛе" конструктора А. Микулина был двенадцатицилиндровый - один из мощнейших моторов того времени, спроектированный специально для штурмовика. Все его технические данные я знала хорошо. Он не имел никакого сравнения с мотором стоящем на У-2. На У-2 у мотора было пять цилиндров и выхлопные патрубки помещались в коллектор. На "ИЛе" же все патрубки выходили наружу и потому стоял могучий рев, пугающий фрицев при атаке. "Черная смерть"- нарекли фашисты наш замечательный самолет, не имеющий себе конкурентов среди воюющих самолетов мира.
Знание оружия штурмовика у нас проверял инженер по вооружению старший техник-лейтенант Б.Д.Шейко.
– Так как все же прицеливаться при пуске эрэсов?
– спрашивали мы чуть ли не в один голос.
– Да наводи перекрестие на бронестекле на цель - и жарь!
– А как установить электросбрасыватель на бомбометание?
– Смотря что бомбить. Можно одиночно, серией или залпом, - отвечал нам инженер по вооружению, совсем еще молодой парень, видимо только-только, как и мы, попавший в штурмовой полк.