Я боялся - пока был живой
Шрифт:
– Это надо же было дожить до такого позора, чтобы меня, старого сыскаря, обвинили в продажности! Вот дожили! Козлов!
– Что?
– вяло отозвался Козлов.
– Ты по сводке не помнишь, что там было про пожар и явку с повинной? Ты мне вроде что-то говорил про это?
– Был зарегистрирован звонок, очень необычный, я потому и запомнил. По звонку выехала оперативная группа, но по приезду в этот офис, в котором действительно что-то горело, их не пустили внутрь оказавшиеся там раньше сотрудники ФСБ. Наши доложили по начальству и получили
– Я вот что думаю: нужно будет срочно проверить, где были оформлены все документы на куплю-продажу первой квартиры этих стариков. И если сделка оформлялась без их участия, то где была выписана генеральная доверенность. Кем и на кого.
– Понял!
– оживился Козлов.
– Ты гений, Капустин! А ведь этот старик в синем пиджаке с орденами, это же и был тот самый таинственный хозяин, который в один день продал свою квартиру, а на следующий купил меньшую, но дороже. И с новой квартиры тут же исчез, оставив неубранные трупы.
– Или его заставили и продать, и поспешно покинуть, - подытожил Капустин.
– Ну, конечно же!
– застонал Козлов.
– Тогда целая куча событий становится понятней! Это уже цепочка!
– А я, кажется, догадываюсь, где они взяли деньги на новую квартиру, - добавил Капустин.
– В офисе?!
– выкрикнул Козлов.
– И бандиты сюда за этими деньгами и нагрянули.
– Бандиты сюда нагрянули не за деньгами. Такие, как Паленый и Платон, за деньгами сами не пойдут, они не станут светиться по такой мелочи. У них достаточно головорезов для такой работы.
– Зачем же они приходили?
– Они приходили за тем же, за чем сегодня вернулся старик с компанией. Что-то на кухне они оставили. Я думаю, что какие-то бумаги, и судя по разговору старика, я, возможно, даже догадываюсь, какого рода эти бумаги, а в руки к ним они попали, скорее всего, вместе с деньгами в офисе.
– Да откуда в офисе нотариальной конторы важные бумаги, связанные с бандитами?
– А откуда возле офиса нотариальной конторы - сотрудники ФСБ?
– Странная какая-то компания у этих, которые нас повязали, - подал голос Крякин.
– Старик в орденах, мент-маньяк, карлик, два бугая, этот еще, в коляске. Цирк какой-то!
– Ага! Цирк!
– сердито отозвался Стукалец.
– Только что эта цирковая труппа шестерых опытнейших оперативников разоружила и повязала. Они же нас как маленьких сделали.
Снаружи кто-то завозился с замком.
– Ну, наконец-то Алютенок и Антонович пришли!
– оживился Крякин.
Двери бесшумно отворились, и на пороге вместо ожидаемых оперативников выросла фигура некоего мордоворота, который почтительно уступил дорогу Паленому и Платону.
Паленый сделал шаг в квартиру, заметил прикованных к батареям сыскарей, и сунул руку под пиджак, но моментально оценив правильно обстановку, расхохотался:
– Посмотри, Платон! Героических сыскарей кто-то повязал! Ну и дела! Я такого сроду не видал и не слыхал, сбылась мечта моей жизни: я - свободен, а сыскари повязаны!
– Что ты веселишься, придурок?!
– ничуть не смущаясь присутствием сыщиков, грубо оборвал его Платон.
– Ты что, не догадываешься, кто их повязал, а значит, уже побывал здесь раньше нас?
– Да брось ты!
– даже задохнулся Паленый.
– А ну, псы поганые!
– заорал он.
– Кто вас повязал?! Быстро пойте, сволочи! Быстро, у меня на ментов - аллергия! Я как их вижу, так мне их топтать хочется!
Он подскочил и ударил ногой сидевшего к нему ближе всех Крякина.
– Ты за это ответишь, бандит!
– выкрикнул, не удержавшись, Козлов.
За что следующий удар пришелся ему по губам.
– Это как же я отвечу?!
– изгалялся Паленый.
– Меня сейчас в Москве нет. Я - в Туле, у родственников! Сижу за праздничным столом, рядом с моим другом Платоном, и на то у нас имеется свидетелей штук тридцать. Понял, мент?! А вас избил тот, кто и повязал, нечего на нас валить! Понял, да?!
И он ударил Козлова еще дважды.
– Оставь их, Паленый, - негромко приказал Платон.
– Отойди в сторону!
Паленый ощерился волком, но все же, недовольно ворча, отошел.
Платон, аккуратно поддернув на коленях тщательно отутюженные брюки, присел возле Капустина и заговорил, глядя ему в лицо пустыми глазами мертвого человека.
– Говори, мент поганый, кто, когда и зачем был здесь до нас, за каким хреном он приходил, и по какому случаю вас повязал? Говори быстро - ты меня знаешь. Я зря не пугаю, на понтах не работаю. Так что, давай. Пой. Да поскорее, иначе твоих помощников, у тебя на глазах, резать будем на кусочки. Говори, я слушаю.
– Ты мне пыль не пускай, Платон, мы еще с тобой местами поменяемся, и очень скоро, вот тогда я тебя послушаю, придет мое время.
– Твое время, честный мент, давно закончилось, а сейчас и время твоей жизни закончится. Ну, ты говоришь, или я режу? Сам выберешь, с кого начинать, или мне самому выбирать?
– Приходили тут какие-то, мы даже не разобрали - кто. Похоже, залетные какие-то. Знаю, что по нашему ведомству вроде как не числятся. Подробнее не рассмотрели.
– Даже не рассмотрели! Вот дела!
– замельтешил Паленый, хватаясь за карманы.
– Дай я им память освежу! Разреши, Платон!
– Да уймись ты! Остынь!
– прикрикнул Платон.
– Ну, мент, быстро - или ты говоришь, или...
Капустин упрямо молчал, наклонив голову.
Платон вздохнул, встал и сделал знак вошедшему первым верзиле. Тот с готовностью достал нож, подошел к сидевшему крайним Козлову, но его оттолкнул Паленый, схватив Козлова за волосы, запрокидывая ему голову, свободной рукой выхватив из кармана бритву.
– Были здесь те, про кого ты думаешь, Платон, - морщась как от зубной боли произнес, выталкивая слова, Капустин.
– Забрали что-то на кухне и ушли. Все. Отпусти парня.