Я был Цицероном
Шрифт:
Я не знал об этих событиях и не имел ни малейшего представления о том, что информация, касающаяся всех этих вопросов, лежала в красных ящиках уже вечером тридцатого октября. Единственное, что я знал, — это что счастье еще не покинуло меня.
Я приготовил костюм для обеда, в котором сэр Хью собирался быть в этот вечер, и, когда он надевал его, я про себя улыбался. Вдруг мне пришла в голову мысль, что в следующий раз, когда сэр Хью пойдет на дипломатический прием в парадной форме, я мог бы переправить пленки. Все, что мне нужно сделать, — это положить
Сэр Хью также был в хорошем настроении.
— Вы довольны собою., Хорошо провели время после полудня? — спросил он меня.
— Да, ваше превосходительство, — честно ответил я.
Когда сэр Хью обедал, я пошел в его комнату, открыл ящички, достал из них документы, затем закрыл их и поспешил в свою комнату. Быстро установил фотоаппарат, включил стоваттную лампочку над своей тумбочкой и сфотографировал документы.
Менее чем через три минуты я был уже у двери комнаты сэра Хью с документами под пиджаком. К моему ужасу, дверь была полуоткрыта. Меня словно громом ударило. Из комнаты доносился голос сэра Хью: он говорил по телефону.
Меня охватил панический страх. Я словно прирос к полу. Но через несколько мгновений я взял себя в руки и медленно пошел по коридору. Дверь тем временем тихо закрылась, и торопливые шаги опередили меня. Это был сэр Хью, возвращавшийся в столовую. Он был явно раздражен. Я знал, что он не любил, когда его беспокоили во время обеда.
Я продолжал медленно идти, пока он не исчез.
Затем я решительно пошел в его комнату и осторожно положил документы на место.
Через два часа я вышел из посольства, чтобы встретиться с Мойзишем, но снимков этих документов с собой не взял. Я был суеверен. Эта пленка чуть было не принесла мне несчастья, и я не собирался рисковать своей головой дважды в один вечер.
Территория немецкого посольства с тыльной стороны была огорожена проволочным забором. Я знал, где в нем дыра, и пролез через нее.
Сарай с инвентарем как место для встречи я выбрал не случайно. Он был окружен густым кустарником, защищавшим от любопытных глаз.
Я осторожно осмотрелся. Тишина. Я был один.
Стояла холодная безоблачная ночь. Я ждал в теин сарая. Мойзиш появился на две минуты раньше намеченного времени. Если бы он пришел с кем-нибудь, я бы испугался. Я верил ему так же мало, как и он мне. А вдруг он не принес денег? А что, если на меня нападут и силой отнимут пленки? Станут шантажировать меня и заставят работать бесплатно?
В такой игре, как эта, не может быть никакого доверия.
— Пьер! — тихо позвал он.
Я ждал. На дорожке было тихо.
Мойзиш начал нервно ходить взад и вперед. Я вышел из своего укрытия и сказал:
— Может быть, мы пройдем к вам?
Мое неожиданное появление откуда-то сзади испугало Мойзиша до смерти.
Здание разведки находилось в ста метрах отсюда. Мы шли туда молча. Когда вошли в дом и пошли по коридору, я заметил, что вокруг
— Окна вашего кабинета выходят на бульвар Ататюрка, — заметил я. — Вы задернули шторы?
— Вы, как я вижу, хорошо осведомлены, — проговорил он.
— Это необходимо.
Еще работая у Енке, я знал, где размещается разведка. Мойзиш тем временем включил свет и закрыл дверь. Мы были одни.
— Покажите пленку.
Мы стояли лицом к лицу — два человека, которые не доверяли один другому.
— Покажите деньги, — ответил я.
Мойзиш на какой-то миг заколебался. Затем решительно подошел к сейфу в углу комнаты и открыл стальную дверцу, стоя ко мне спиной. Потом вдруг резко обернулся и посмотрел мне в глаза. Он явно боялся меня.
Я не мог не улыбнуться. Его боязнь освободила меня от собственного страха.
— Я не вооружен, — тихо проговорил я. — Это не налет со взломом.
Он не ответил. Затем вытащил из сейфа сверток. Содержимое было завернуто в газету «La Republique».
Я показал ему пленку на ладони вытянутой руки. Он развернул сверток — и я увидел пачки денег.
Потом он подошел к столу и стал считать деньги, а я внимательно наблюдал за ним. Сумма оказалась правильной — двадцать тысяч фунтов стерлингов.
Теперь, когда деньги лежали совсем рядом, мое безумное желание завладеть ими исчезло. Перспектива ограничиться этой суммой показалась мне жалкой. В этот момент мне захотелось иметь еще больше денег. Много, очень много денег.
Быстрыми движениями Мойзиш собрал деньги, положил их в сейф и запер его.
— Сначала я проявлю пленку, — сказал он твердым голосом. — Я не собираюсь покупать кота в мешке.
Я отдал Мойзишу пленку — в он быстро вышел из комнаты.
Я уже не помню, что происходило в моей душе в эти пятнадцать минут. Я, очевидно, боялся, что меня обманут — оставят у себя и пленку и деньги, а меня вышвырнут вон.
Казалось, прошла вечность, пока Мойзиш вернулся. Когда он наконец показался в дверях, лицо его было непроницаемым. Мы долго внимательно смотрели друг на друга, как бы взвешивая все «за» и «против». Но вот напряженность исчезла с лица Мойзиша.
— Хотите виски?
— Сначала деньги, — холодно ответил я.
На этот раз он не колебался и сразу же отдал мне деньги и вместе с ними клочок бумаги.
— Пожалуйста, подпишите расписку.
Сначала мне показалось, что я ослышался, но уже через несколько секунд разразился смехом. Смех этот избавил меня от последних остатков страха.
— Я не такой дурак, как вы думаете, — бросил я. Мойзиш внимательно посмотрел на неподписанную расписку и улыбнулся.
— Мы в большой степени бюрократы, — сказал он и порвал расписку.
Я сразу же осушил стакан виски. Мы пили друг за друга.
— «Лейку» и пленку, пожалуйста, — напомнил я. Мойзиш достал их из ящика стола и протянул мне.
— Что еще? — холодно спросил он.
— Да, в следующий раз, когда я вас увижу, прошу дать мне револьвер.
— А это зачем?
— Это мое условие.