Я иду тебя искать
Шрифт:
– Ладно, Копыто, успокойся. Не гнать же её теперь, если уж пришла, – попытался примирить всех Кузнецов.
– А ты меня не успокаивай, Серый. Это неправильно. Сусанин ни с кем из нас не посоветовался, просто взял и притащил её сюда. Нате вам, сюрприз. А если она нам всё запорет? – Копытов уже просто орал от возмущения. – В следующий раз Сусанин ни на какое дело с нами не пойдет.
– Да успокойся, Копыто, – сказал Шебакин. – Ну правда, не прогонять же её.
Разобравшись с Алисой и Суворовым, Копытов переключился на Наташу:
– Наташ, ты же тоже, вроде, не хотела идти, – Вадим удивлялся и нервничал всё больше и больше. Девчонок
И когда нервы Вадима уже дошли до предела, к их собранию тихо подошла Люська Серафимова.
– Привет, ребята! – тихо сказала Люська.
Наташа уставилась на Люську, как будто увидела привидение:
– Люська, ты сказала, что не придёшь, – с возмущением сказала Наташа.
– Да дома просто делать нечего было… скукотища такая, – пыталась оправдаться Люська. – Наташка, да ты же сама мне клялась и божилась, что ни за что не придёшь.
– Да я… – замялась Наташа, не ожидавшая нападки со стороны Люськи. – Мне тоже скучно было, – нашлась она.
– Ну вы даёте, – Копытов развёл руки в стороны. – То никто не хотел идти, а то вдруг вся кодла собралась.
– Сам ты кодла, – обиделась Люська.
– Лучше б вообще не приходили, – добавила Наташа. – Чего звали тогда?
Марина каждые полминуты закатывала глаза и качала головой.
– Эротичненько, – заключил Кузнецов.
Успокоившись, Вадим поднял пакет с книгой с земли и сказал:
– Всё, харе спорить. Раз пришли, значит, все идем, – и, развернувшись, вошёл в ворота, ведущие на кладбище.
Люська переглянулась с Наташей, и они вдвоем быстро зашагали вслед за Копытовым. Все остальные двинулись сзади, пытаясь не отстать от задававшего быстрый темп Копытова и семенящих следом за ним Серафимовой и Володиной.
Ночь выдалась лунной. Луна огромным светящимся шаром висела над землей, создавая иллюзию нереальности всего происходящего. Изредка на нее наплывало небольшое облако, и тогда вокруг начинали шевелиться тени, придавая окружающей обстановке еще больше сюрреалистичности.
«И чего это Луна такая большая? Разве она такая всегда?» – думал про себя Копытов. Казалось, вот только протяни руку – и дотронешься до неё, почувствуешь ее шероховатую холодную поверхность, ощутишь в этом прикосновении саму Вечность. Создавалось впечатление, что Луна каким-то непостижимым таинственным образом подвинулась к Земле на опасное расстояние и ещё совсем чуть-чуть – и она столкнется с их родной планетой.
Ребята нестройным рядом двигались по тропинке, идущей между могил. На кладбище хотя бы один раз были все из них, но это было днем, когда это место казалось тихим, безлюдным, располагающим к размышлениям о бренности жизни. Сейчас же кладбище почему-то совсем не вселяло умиротворения в души. Напротив, оно выглядело зловещим. Казалось, что сама энергетика с заходом солнца здесь кардинально поменялась. Почему-то именно сейчас, когда на Землю опустилась тьма, казалось вполне вероятным, что сейчас могилы разверзнутся и из них полезу костлявые руки тех, кто упокоился тут на веки вечные. Почему-то сейчас каждый из шедших ребят допускал мысль о том, что мёртвые вдруг могут ожить и напугать их или даже, о чём уж совсем не хотелось думать, причинят им какой-нибудь вред.
Не зря же во всяких разных легендах и поверьях ночь является временем, когда наружу вылезает всякая нечисть и начинают происходить загадочные явления, когда колдуны проводят свои чёрные обряды, вызывая на свет божий духов. Наверное, в это время суток сознание человека находится на какой-то грани, когда в него проникает во всё потусторонее, страшное и пугающее. Всё это уже не кажется глупыми детскими сказками, а начинает восприниматься на полном серьёзе.
Всем было очень страшно, но никто не подавал виду, что ему страшно, никто не хотел показаться трусливой бабой, даже девчонки. Они шли молча, стараясь совладать со своими эмоциями, боясь опозориться перед парнями, которые, как им казалось, привычные к таким похождениям, ничуть не боятся.
Наташа пыталась вглядываться в надписи на надгробных плитах. От непривычно огромной луны исходило достаточно света для того, чтобы она чётко их видела. Наташа в своём воображении рисовала картинку, как совсем скоро её папу тоже уложат здесь спать вечным сном, установив на его могиле точно такой же памятник, каких здесь десятки, да нет, даже сотни. Эта мысль казалась ей настолько неестественной, настолько чуждой, что хотелось просто выкинуть её из головы как прочий ненужный хлам, которым её голова была завалена, как кладовка нерадивой хозяйки. Но в то же время она ясно осознавала, что так оно и будет. А что ещё делают с людьми, которые умирают? Их кладут в гроб, потом закапывают в могилу и ставят сверху памятник. А под ним, неверное, тяжело, он давит сверху, давит на грудь, не давая лёгким вобрать в себя воздух, а тот, кто лежит внизу, не в силах сдвинуть с себя эту тяжесть, потому что последние силы, последняя жизненная энергия выплеснулась из него куда-то в неизвестность. Так же будет и с её папой. Но как же тяжело было это представлять. Ведь шестнадцать лет Наташа видела папу живого, видела, как он улыбается, шутит, смеется, а скоро он станет… мёртвым. В глазах защипало. Наташа поморгала, пытаясь прогнать набежавшие слёзы. Если кто-то заметит, как она плачет, подумают, что она струсила. Только этого не хватало. А объяснять, из-за чего она плачет, Наташа не собиралась. Это её личное дело. О том, что её ждёт в скором времени, она рассказала только Люське. Наташа знала, что Люська никому не проболтается. Ещё не было такого, чтобы она выбалтывала её секреты, поэтому Наташа смело могла рассказывать ей всё. Люська знала обо всех душевных движениях Наташи, была в курсе всех её симпатий, влюбленностей и разочарований. Люська была подруга. Настоящая.
На одной из надгробных плит Наташа увидела портрет совсем маленького ребёнка. На фотографии девочка выглядела очень милой и жизнерадостной. Она улыбалась во всю ширину своего рта. Наташа подошла ближе и всмотрелась в даты, четко высеченные в гранитном камне.
– Ребята, – сказала она тихо, но все её услышали и подошли ближе. – Смотрите. Это же ребёнок. Девочка. Сашенька.
Быстро сопоставив в уме дату рождения и конечную дату, Люська прошептала:
– Она даже года не прожила.
У Наташи от этих слов побежали по телу мурашки. Она и сама уже высчитала возраст девочки, но слова Люськи как будто вынесли приговор, навсегда поставив точку в истории Сашеньки.
Все молчали. Никто не знал, что сказать. Когда сталкиваешься со смертью, слова становятся бесполезными. Они не выражают ничего. С помощью слов можно выразить всё, что касается жизни, но то, что касается смерти, словам не подвластно.
Дальше все двинулись в подавленном состоянии.
Около одной из могил Копытов остановился: