Я, инквизитор. Башни до неба
Шрифт:
– Позовите Шумана, будьте добры, – попросил я Грига.
Уже через минуту архитектора впихнули в комнату, толкнув с такой силой, что он долетел до стены, больно ударившись об неё лбом.
– Я сказал «позовите», а не «убейте на моих глазах». – Я с неудовольствием покачал головой и подошёл к поднимающемуся с пола Шуману.
Я протянул ему руку, но он гневной гримасой отдёрнул от меня свою и сам встал на ноги.
– Вы заплатите за это нападение – процедил он. – Я переверну небо и землю, чтобы вас наказали. И поверьте, у меня есть друзья...
– Уверяю вас, что их число в ближайшем будущем серьёзно уменьшится, – перебил я его
Тон был шутливым, но смысл фразы вполне серьёзным. Люди, обвиняемые Святым Официумом, словно становились невидимками. Иногда могло показаться, что они были невидимыми всю свою жизнь. Ибо вот мы спрашиваем ближайшего соседа, что за человек обвиняемый, а этот ближайший сосед ни за что на свете не может вспомнить ни лица, ни имени человека, о котором идёт речь. Шуман имел все шансы стать невидимкой таким же образом.
Взгляд архитектора упал на лежащего на полу Негра. Он наклонился и осторожно проверил его пульс, а потом приложил ухо к его губам.
– Что вы с ним сделали? – Он посмотрел на меня со злостью. – И почему убили моего охранника?
– Так уж вышло. – Я пожал плечами, а потом подошёл на шаг. – Я нашёл вашу книгу, господин Шуман. Я нашёл ваш чернокнижный гримуар.
– Где он?! Не прикасайтесь к нему, иначе вы его уничтожите! Где он, Бога ради?!
Он почти дошёл до того, чтобы схватить меня за шиворот и начать трясти, как пёс попрошайку. Я не мог допустить подобного неуважения, поэтому толкнул Шумана так сильно, что он приземлился задницей прямо на стул.
– Успокойтесь, во имя гнева Господня! Я не собираюсь слушать ваши вопли, а вы сами ещё будете иметь возможность вдоволь накричаться, уж поверьте.
– Где книга!?
Я не знал, дошло ли до его мозга то, что я только что сказал.
– Лежит. Вот здесь, на столе, взгляните.
Он обратил взгляд в указанном мной направлении и заметно успокоился. Мне даже показалось, что он с облегчением вздохнул.
– Но это фальшивка, господин Шуман. Понимаете? Бесполезный мусор.
Он посмотрел на меня, нахмурив брови.
– Вас обманули. – Мне не хотелось верить, что человек с таким образованием и, как ни взгляни, положением в свете, мог быть введён в заблуждение таким образом и продемонстрировать столь большую легковерность. – Вас попросту подло обманули.
– Вы можете говорить, что хотите. – Он пожал плечами.
– Не существует ни методов, при помощи которых можно было бы создавать големов, ни заклинаний, благодаря которым можно было бы их подчинить воле человека. И даже, – я поднял палец, – даже если столь могущественная магия существует, то ей точно не владели нанятые вами люди. Это обычные мошенники. Они продали вам книгу, которую, наверное, сами же и написали.
– Вы можете говорить, что хотите, – повторил он, однако мне показалось, что уже с меньшей уверенностью в голосе.
– И даже если бы ваше намерение осуществилось, то как вы представляли себе реакцию Церкви на использование существ, призванных благодаря чёрной магии?
Он посмотрел на меня.
– Вы полагаете, что я не думал об этом? Вы считаете меня полным идиотом?
Это предложение он должен был завершить восклицательным знаком, а не вопросом, чтобы всё совпадало. Я и в самом деле считал его конечным, непроходимым и полным идиотом. Вдобавок за его идиотизм заплатили жизнью невинные люди. Не то чтобы у меня слёзы текли из глаз при мысли о Крамерах, но, как я уже говорил Григу: зачем убивать невинных, когда вокруг столько
– Я решил, что наша Церковь в мудрости своей найдёт в моём намерении больше плюсов, чем минусов, – сказал он надменным тоном. – Когда епископы, архиепископы, кардиналы увидели бы, когда сам папа увидел бы, в каком темпе возникают дома Божии, как в течение короткого времени в недавних пустошах и дебрях возносятся к небу шпили соборов и церквей, когда они это увидели бы, то благословили бы и меня, и моё дело. – Заканчивая фразу, он прикрыл глаза, а его загорелое, грубо отёсанное лицо казалось почти вдохновенным.
Я был уверен, что он воображал себе иерархов Церкви, стоящих в восторге от него самого и его армии големов и рукоплещущих ему с огромным, сердечным умилением.
– И, по вашему мнению, они согласились бы на принесение человеческих жертв?
Он открыл глаза. На этот раз он посмотрел на меня твёрдым, оценивающим взглядом.
– Я знаю, что вы держите меня за дурака, но это вы дурак, а не я. Человеческие жертвы? Человеческие жертвы приносятся каждый день! Чем, как не человеческими жертвами, являются войны? И во имя чего они ведутся, инквизитор? Чтобы захватить торговлю, занять какой-то клочок земли, или для того, чтобы удовлетворить чьи-то амбиции, или конфликт проистекает из давней традиции, истоков которой уже никто и не помнит. Короли, князья и бароны, не колеблясь, жертвуют тысячами жизней во имя этих мирских ценностей. А мы, мы ведь трудились бы к вековечной славе Господней!
Я должен был признать, что его доводы обладали своеобразной правотой (правда, правотой сомнительной и безумной), но он, похоже, не подумал о том, что первым, для чего были бы использованы големы, если бы он и в самом деле их создал, были бы именно войны. Люди по-прежнему возводили бы в черепашьем темпе соборы и церкви, а големы завоёвывали бы для нас Святую Землю и громили персов. Ну и, конечно, возвращали бы в лоно нашей святой веры Палатинат. Палатинат, правда, славился отличными и хорошо подготовленными пикинёрами, но даже острейшими пиками трудно разбить камень. Кто знает, подумал я, если бы мы действительно могли создавать големов, то, скорее всего, Святейший Отец в своей безмерной мудрости нашёл бы оправдание их применению в военных целях, например, для уничтожения еретических и языческих владений. Но тогда Шуман не выпросил бы даже одного для своего собора. Не говоря уже о том, что если бы он был посвящён в столь важную тайну, то, скорее всего, никогда не увидел бы больше ничего, кроме стен собственной тюрьмы. Если, конечно, его не сочли бы нужным отправить в далёкое путешествие без возврата, чтобы он мог лично похвастаться Господу Богу своими достижениями.
– Ну что ж, господин Шуман, пойдёмте, – сказал я, поскольку мне не хотелось спорить с сумасшедшим архитектором. – Именем Святого Официума, вы арестованы.
– Вы с ума сошли. – Он пожал плечами. – Вы не можете меня арестовать. У меня слишком много работы, чтобы вы морочили мне голову.
Я на миг онемел. Архитектор, по-видимому, совершенно не отдавал себе отчёт в своей ситуации и всей её серьёзности.
– Господин Шуман, вы не только занимались чёрной магией, но и стали причиной смерти невинных людей. Если вам повезёт и у вас найдётся сильный покровитель, вы будете только повешены, а если дело будет проходить в соответствии с законом, вы будете пытаны, изломаны колесом, разорваны лошадьми, а то, что от вас останется, мы сожжём на костре. Вы понимаете меня?