Я Кирпич

О'Санчес

— «Волхвы по понятиям выше правИл,

Им в падлу придурочьи гревы;

ПравИла в затупке, а волхв разрулил

По масти, на право и лево.»

Мама дорогая! Что это за бред!? Что-то мне эти блатные строки напоминают… А!.. Но у Александра Сергеевича в «Вещем Олеге» это несколько иначе звучало, я же помню, я мультик видел… Однако, я во время цапнул себя за язык, и выбору Дэви удивился молчком — потом, все возражения потом! — а сам спрашиваю, обращаясь к Букач:

— Букач, детка, повтори то, что ты сейчас слышала? Вслух повтори!

— Да, о Великий! «Букач,

детка, повтори то, что ты сейчас слышала? Вслух повтори!»

— Нет, до этих слов, то, что раньше прозвучало?

— А раньше ты сказал: «Начинай!»

А в промежутке между этими словами… моими словами — что в комнате звучало, какие другие слова?

— Не гневайся, о Великий!

— Я не гневаюсь. Что ты слышала между этими словами? Какие другие слова ты слышала?

— Ничего больше не слышала, о Великий!

— Точно? Никаких иных слов?.. Исходящих от меня, либо от кого другого?

— Нет, о Великий!

О, как! Получается, что все декламационные потуги компьютерного демона девицы Дэви не были услышаны прогой нечистого мира девицей Букач. Так, пойдем дальше.

— Букач, спасибо, теперь умолкни, пока я тебе не разрешу говорить, произнеся твое имя… Кивни в ответ, что поняла?

Букач молча затрясла своим хоботком сверху вниз… Глазенки у нее неприятные, но смотрит на меня преданно. А в зеркале… и в зеркале Букач отражается преотлично… хотя, может быть, для меня одного… или для любого из «своих»… Я-то ведь теперь тоже парнишка со свойствами… типа, конкретный пацан-экстрасенс… Оказывается, хоботок у Букач розоватый, а раньше он мне казался более телесного цвета, нечто вроде бронзового загара на нечистом в бородавках рыльце.

— Дэви, спасибо за декламацию. Ты меня, мой голос, четко слышишь, Дэви?

— Да, мой дорогой, я слышу тебя и счастлива этим всецело… Но! Представь, уж если твоя верная Дэви решилась на робкое «но», то, значит, для этого были веские причины… С кем ты говорил только что? Не щади меня, скажи честно, кто она такая?..

— Ну… Я как раз и собирался тебе… Стоп. Что за разговор ты услышала? Воспроизведи?

— Слушаюсь и повинуюсь… со слезами в сердце… о, нет, я не ревную… нисколько… Дословно воспроизводить? О, я бедняжка!

— Разумеется, дословно. Хотя — нет! Просто перескажи своими словами: чему ты была свидетелем, какой беседе?

— Ты общался как минимум вербально с неведомой мне особою женского пола, называя ее отвратительным, малоинформативным, семантически уродливым, смехотворным…

— Дэви!

— … именем Букач. Мои новые периферийные гаджеты-рецепторы не позволили уяснить — каким способом осуществлялось двустороннее общение между вами… я слышала только твой божественный голос, однако, структура произносимых слов и пауз между ними не оставила ни малейших сомнений: ты беседовал, ты строгим голосом отчитывал свою собеседницу, ты приказывал ей… в то время, как я, забытая всеми, попранная, брошенная я, в то время как одинокой и безутешной мне…

— Стоп, Дэви. Запись этой моей беседы имеется у тебя?

— Да, мой славный. Эта запись навеки запечатлена в сердце моем и на винте D. На всякий случай

забэкаплена архивом там, на новом носителе. Когда и если случится так, что все свободное дисковое пространство будет заполнено твоими божественными образами и словами, потребуется перезаписать это на оптический диск, естественно, что в формате блюрэй, иное просто недостойно и оскорбительно для столь…

— Умолкла! Тихо. Поставь на воспроизведение тот кусок, где я разговариваю с собеседником, которого тебе не слышно. Погоди!

— Гожу, Кирпичик, гожу и дрожу. От негодования, что некто Букач, эта подлая парвеню, посмела встать между моей любовью к тебе и…

— Дэви. Похоже, новое пространство и «железные» мощности усилили не разум твой, но всего лишь болтливость. Я приму меры. Молоток возьму — и приму! И мало тебе не покажется. Ясно? Укорочу тебе язык — н-на фиг, до масштабов калькулятора, понятно?

— Слушаюсь и повинуюсь. Ты сказал: воспроизведи. Но и ты сказал: погоди. Что мне делать?

— Воспроизведи и одновременно выведи на монитор этот… ну, типа эквалайзер, короче говоря, чтобы я мог видеть графику звука. Задание понятно?

— О, да, радость моя и солнце мое! Нет ничего проще!

Пошел звук и его графическое отражение на экране. Себя слышу и Букач слышу. Забавно. Теперь с графиком звука… Тэк-с… себя вижу… и Букач вижу — это когда я молчу а она скрипит-визжит…

— Дэви!

— Да, моя прелесть! Е, е, май прешос! Слушаю тебя, дрожа от вожделения!

Это она так показывает мне свою возросшую эрудицию, что, дескать, уже освоила труды Джона Толкиена и Питера Джексона.

— Обрежь отдельно и выведи, один за другим два звуковых отрывка: с сорок шестой секунды по пятьдесят пятую и… и… и… там где одна минута пятьдесят две секунды по одна минута пятьдесят пять секунд. Понятно?

— Сделано.

— Последовательно воспроизведи оба отрывка, графически и на звук, и сама вслушайся внимательно… Отлично. Еще разок!.. Ок, порядок. Что ты слышала в этих двух отрывках? Ты что-нибудь слышала?.

— Кирпичик, ты совсем запутал свою крошку Дэви! У тебя вопросы местами перепутаны, и я волнуюсь, в страхе дать ответ, могущий вызвать твое неудовольствие моею нерасторопностью и неряшливостью в мыслях…

— Ок, поменяй вопросы местами и отвечай.

— а)Я слышала б) я слышала шумы, аутентичные графическим всплескам, как ты их соизволил назвать. Цитирую.

В Дэвиной интерпретации воспроизведение абсолютно ничем не отличалось от цитаты, и это понятно… А мне урок: не забывать, с кем дело имеешь, выражать свои мысли почетче.

— Еще раз второй короткий отрывок! Воспроизведи и перескажи своими словами, не цитируя: что ты слышала? Была ли там осмысленная фраза?

Из колонок опять прозвучал испуганный скрип: «Ничего больше не слышала, о Великий!», эквалайзер послушно показал череду подрагивающих столбиков. В первую секунду я озлился на Дэви, думая, что это она мне так отвечает, издеваясь надо мною при помощи посторонних цитат, но — нет, она послушно выполняла то, что ей было велено: воспроизвела и прокомментировала своими словами.