Я, колдунья и полосатый кот
Шрифт:
Ой, ну завелась, лесопилка колдовская. А как голова трещит! Никогда в жизни я так не напивался. На что только не пойдёшь ради крупицы информации. Что-то я узнал, но голова разламывается, и способность думать почти отшибло. Даже не могу собрать воедино всё то интересное, что поведал мне Василий безро... Солнцеликий.
— Агриппинушка, соловушка звонкоголосая! Так кричишь — словно поёшь, аки горлица небесная, — Василий чуть раздвинул узкие щёлочки глаз и повернул голову в её сторону, продолжая возлежать на мне тушей килограммов двенадцать, — Смилуйся, свет очей моих, принеси твоего рассольчику душеспасительного!
Отличная идея! Я невольно зауважал котяру ещё больше. После обнаружения выломанного люка в подпол я больше не мог относиться к нему, как к блохастому недоразумению. Когда Василий признался, что в прошлом был тигром, тем более. А уж после мужественной просьбы о рассоле — за это только памятник при жизни!
В нас полетело что-то нетяжёлое, скорее, обидное: какие-то мокрые тряпки, лапти, куски бересты, пустые корзинки. Агриппина рычала и металась по хороме львицей. Я аж залюбовался, успевая закрывать лицо от обстрела.
Наконец, она выдохлась. Вышла в кладовку и вернулась с запотевшим бутылём прозрачной зеленоватой жидкости. Бухнула им об стол.
— Сами по чаркам разлейте! Хоть не лакайте в однорожье из горла. А мне надобно в травах побаракаться, мазь моя закончилась.
С этими словами травница дунула вверх, подняв челку надо лбом, горделиво вздёрнула подбородок и вышла в сени. Скрипнула дверь, значит, на улицу отправилась.
Мы с Восьмым Солнцеликим, не сговариваясь, подскочили с пола и рванули к столу с рассолом. Чуть лбами не треснулись над бутылём. Схватились за горлышко одновременно. Василий угрожающе зарычал, показав клыки. Один оказался обломанным.
— Не рыкай, Васисуалий, ты уже не тигр, хоть и могёшь из подпола сбежать!
Я рванул бутыль на себя. Изумленно, будто в замедленной съемке, пронаблюдал, как мгновенно вышли когти из лапы, обнявшей горлышко. Словно металлические, они скользнули по стеклу, издав запредельно мерзкий звук, и удержали вожделённый предмет под контролем кота.
— Эм-м, ладно, убедил.
Я убрал руку. Солнцеликий выдернул пробку, изготовившись влить содержимое бутыля в пасть, но я поднял указательный палец, привлекая внимание. Один зеленый глаз зыркнул, следя за ним. Котики такие котики.
— Давай, все же, вспомним о цивилизованности. Коль уж упились по-свински хоть похмеляться будем по-человечески. Разольём продукт высшего качества от Агриппинушки по чаркам. Не будем расстраивать нашу хозяюшку. А?
Вася задумался на секунду, продолжил было движение бутылки к пасти, но аргументы, видимо, оказались весомыми. Вернул её на стол и лапой указал мне на буфет в углу. Догадавшись, что нужно делать, я взял из него глиняные кружки. Не пивные, поменьше, поизящнее. Как раз для рассола.
Разлив драгоценную жидкость, мы молча глотали ее, мыча по очереди от удовольствия. Стянувший голову железный обруч отпускал. Начала восстанавливаться способность к мыслительной деятельности.
Что мне удалось узнать к настоящему моменту? Агри считает, что брала верх над призраками, читала заклятие. А я ей, якобы, помешал. Вот до сих пор в этом не уверен. Городов они отродясь не видели. Привыкли жить небольшими поселениями, где колдуньи-травницы исполняют роли то ли шаманок, то ли защитниц. А может и всех сразу. Умеют так управляться с природой, что можно жить даже на неплодородной земле.
А ведь нехилая власть у них, на самом деле. Не только над людьми. Попробуй настолько сбалансированно влиять на окружающую среду, чтобы пустыню или болото превратить в плодородные пахотные земли, леса, реки, ручьи. Весь этот экологический цикл требовал и знаний, и сил немалых. Мы, в двадцать первом веке, со всеми технологическими достижениями на климат влиять пока не особо научились. Погоду-то предсказывать так себе получается.
И главное! То, что я не смог оценить сразу должным образом из-за хмеля в голове. Агриппина, ее тигрокот и все селяне пришли в этот мир из другого! Из мира, где почти все погибли из-за того, что меры колдовства не знали. Я вспомнил слова Васьки дословно. Остатки населения переместились сюда каким-то образом, и теперь селились так, чтобы на один квадратный метр приходилось не больше одной десятой Агришки.
Интересно, а тигр в кота превратился почему? Прямо в момент перехода и превратился или как? Глянул я на кота и вздрогнул. Оказывается, пока был в раздумьях, тот долакал свою порцию рассола и теперь, не мигая, смотрел на меня. Тяжесть котьего взгляда слегка облегчали поникшие усы. Но, в целом, выглядел он внушительно.
— Васенька, не бережёшь ты себя, — промямлил я, — вон, усы висят как грустно.
Потянулся к его морде и попытался привести вибриссы в полагающуюся им позицию. Кот вытянул один коготь и аккуратно, не поцарапав, отодвинул мою ладонь.
— Баешь, тени жуткие Агриппинушку обступали в чаще лесной, в тумане мгляном? Чего же жаждают, мары окаянные?
Ого, а ведь запомнил, хоть и упитый был уже в поросёнка.
— Не знаю, чего хотят! Расспросил бы ты ее, Василий. О чем она с ними говорила?
— Побаю с ней. Токмо опосля полудня. Ежели взялась она мазь варить, негоже беспокоить ее в такой час. Сходи-ка в кладовую, снеси нам вчерашних закусей. Осталось поди што. Я не могу, у меня лапки.
Василий выразительно посмотрел на лапы, повернув их к себе подушечками. Выдвинул когти, втянул, икнул. Я вздохнул и пошел за остатками былой роскоши.
Пока баловались снедью, я умудрился задремать, положив лоб на руки. Так с куском маринованного грибочка в зубах и проснулся. Кинув взгляд в окошко, понял, что наступают сумерки. Обнаружил тигра на лавке у печи. Вася трогательно свернулся клубком, очень захотелось почесать ему за ушком. Это я и сделал. Кот ожил, открыв щелочки глаз. Приподнял голову, глянул на меня обморочным взглядом.
— Вась! Ты с Агри поговорил? Обещал же!
— Побаял, да...
— И что она сказала? Про мар этих призрачных?