Я люблю Капри
Шрифт:
Я подхожу к первому бюсту и рассматриваю его. Некогда гладкий мрамор выветрился, поэтому лицо у бюста шершавое, в оспинах, как будто его вылепили из сахара или из песка. Лишайник, наросший на щеке, похож на желто-оранжевое родимое пятно, а угольно-черный мох украсил тогу на плече беспорядочным рисунком. Заглядывая через это плечо, я вижу, что увитые лозой решетки виноградников рядами спускаются по склону холма, как кружево на нижней юбке. На самых выпуклых участках они даже больше напоминают волнистые края устричной раковины. Обрабатывать такую почву очень нелегко. И как можно построить
Я перехожу дальше, к бюсту женщины с недовольной гримасой на лице и собранными на затылке волосами. Потом к следующему. Вот так! Благодаря эрозии у бедного парня, как у боксера, сломанный нос. Остальные бюсты (один — с приоткрытым ртом, заплетенным паутиной, а другой с естественными серыми прожилками на мраморе шеи, похожими на вены) заняты тем, что фотографируются с туристами, негромко жалуясь на условия работы. (Они правы — сегодняшнее затянутое тучами небо далеко не так льстит их внешности, как обычный ослепительно голубой фон.)
Я дохожу до конца балкона, и тут раздается целая серия взрывов, одновременно похожих на ружейные выстрелы, удары кнута и взрывы в выхлопной трубе автомобиля. Все впадают в замешательство. Фраза «Что это было?» раздается по крайней мере на четырех языках.
— Похоже на бомбу, — предполагает стоящий рядом со мной шотландец.
Потом по округе эхом разносятся громовые раскаты и ломаный клинок молнии разрывает ослепительной полосой темно-лиловое небо. Все бегут прятаться от дождя. Кроме меня.
Наконец-то погода подстроилась под мое настроение.
Я подхожу к краю балкона. Море внизу яростно бушует. Какой там катер — сейчас, чтобы добраться до Капри, понадобится крейсер. Кстати — я уже несколько часов назад должна была позвонить маме. Если она и не волновалась раньше, то сейчас точно переживает — под маской, конечно, так что никто не увидит.
Еще пять минут я наслаждаюсь грозой, а потом иду обратно.
Проверив, не намок ли сверток со свадебным платьем, я прохожу в дальний конец балкона. Там стоит бюст солдата, немного похожий на Люка — что-то такое в выражении губ… Если бы я встала на цыпочки, то смогла бы его поцеловать. Он бы сошел за мою настоящую любовь? Я протягиваю руку, легко дотрагиваюсь до его лица, провожу пальцами по его сильной шее, ключице. Если бы он был настоящий, я бы сейчас чувствовала его дыхание. Я снова смотрю на его губы.
Всего один поцелуй…
23
Боковым зрением я замечаю движение на другом конце балкона и резко поворачиваюсь. Сердце мое замирает еще до того, как я полностью осознаю, кто направляется ко мне сквозь посеревший воздух.
— Я думал, статуя тебя сейчас поцелует! — смеется Люка.
— Ну вот, а ты вмешался и все испортил! — лукаво бранюсь я, отчаянно надеясь, что он не заметит, как шипят дождевые капли на моем раскрасневшемся лице.
— О! Я и не думал, что ты ждала поцелуя от статуи. — Теперь Люка разыгрывает смущение.
— Смеешься? Это мужчина моей мечты — без тела и со щербатым носом. Разве не о таком грезит каждая девушка?
— Ладно, тогда оставляю вас наедине! —
Я милостива.
— Можешь остаться.
— Нет уж, мне нужно пойти — чик! — Люка проводит ладонью поперек горла.
Я смеюсь — мне это почему-то очень льстит. Неужели — он готов перерезать себе горло из-за меня?
Люка подходит ближе и кладет руки мне на плечи.
— Ким, ты промокла до нитки.
— Дождь, — говорю я.
Люка закатывает глаза, свои прекрасные голубые глаза.
— Так ты объяснишь мне, как ты здесь оказался? — спрашиваю я. — Из всех балконов на свете…
Слегка склонив голову набок. Люка смотрит мне прямо в глаза.
— Я пришел за тобой. Сердце мое замирает.
— Твоя мама…
А вот это лишнее.
— Моя мама… — повторяю я с подозрением.
— Она испугалась за тебя — надвигается шторм, паромы отменили. Она попросила, чтобы я примчался сюда на своей лодке и спас тебя.
Спас меня. Хорошо звучит.
— Извини, что доставила тебе беспокойство, — говорю я.
— Беспокойство? — В его голосе непонимание.
— Non voglio disturbare, [78] — перевожу я.
— Никаких проблем. Твоя мама сегодня вечером приглядывает за Ринго, а я — за тобой.
— Сегодня вечером?
— Нам придется заночевать а Равелло. Море слишком бурное.
Я чувствую прилив адреналина. Ситуация одновременно опасная и захватывающая.
— Конечно, если бы я знал, что тебя здесь защищает Сальваторе… — Люка кивает в сторону бюста, который я чуть не поцеловала.
78
Не хотела беспокоить (um.).
— Честно говоря, мне больше нравится Фабио. — Я указываю на соседнюю скульптуру.
— Нет, — возражает Люка. — Фабио не годится. У него прическа дурацкая.
— Он на голову выше большинства знакомых мне мужчин, — шучу я. И конечно же, неудачно.
Люка проскальзывает между бюстами и замирает.
— Похож?
Я внимательно осматриваю его волевой подбородок и высокие скулы, после чего говорю:
— По-моему, скульптор, который тебя создавал, был… Как по-итальянски «дилетант»?
— Genioso. [79] — невозмутимо отвечает он.
Я подыгрываю:
— Тот, кто сотворил твое лицо, был гений!
Люка смотрит на меня радостно.
— Ким?
— Что?
— Может, уйдем под крышу?
Он берет меня за руку, и мы мчимся со всех ног по Аллее Бесконечности. Иногда нас на мгновение скрывает от потоков воды увитая глицинией арка, но, когда мы добираемся до виллы, вода течет с нас ручьями. Если не прятаться от дождя, чувствуешь себя удивительно свободным. Я бы не прочь так и стоять под дождем, чтобы его струи ласкали мое лицо и тело, но Люка тянет меня за руку на крытую галерею.
79
Гений (um.).