Я - машина
Шрифт:
Через минуту он пробормотал:
– Мне нужно зеркало…
Потом он ушел в ванную.
На некоторое время я остался в комнате один на один с его компьютером. Синий экран смотрел на меня. Я подумал, что в нем такого, что человек способен сойти с ума из-за него? Просто набор микросхем и проводов. Но эта машина как будто вытягивает тонкой струйкой душу из моего друга. Она ворует его разум.
Я тоже любил эпоху Спектрума и Амиги, тоже обожал держать в руках паяльник и придумывать игры. Но однажды все бросил. Иногда тосковал, вспоминая то, о чем я тогда мечтал. Казалось, самое важное заключалось в том, чтобы придуманный мирок жил, а что в реальном мире творится – неважно. Не надо было ни денег, ни девчонок, только бы заработал игра, или нормально функционировала очередная спаянная своими руками железка. Ей-богу, мы были как дети! И вот я научился жить в реальном мире, понял, как зарабатывать на жизнь, понял, как вообще надо жить. А Артем остался прежним ребенком, и жить в реальном мире ему слишком сложно.
Пришло очередное SMS.
«День – это 24 кадра, вся моя жизнь – это гонка в «завтра». Шмендера и Крыс»
***
Вскоре Артем вышел из ванной. Свежий, гладко выбритый и чистый, он был смущен, когда понял, что произошло.
– Пойдем отсюда, – сказал он, – Мне стыдно за беспорядок.
– Ты когда в последний раз ел? – спросил я его, радуясь, что ему стало лучше.
– Не помню, – сказал он, – Кажется, очень давно, я неделю прожил на один полтинник.
Я ужаснулся и заявил тоном, не терпящим никаких возражений:
– Пойдем в кафе, потом погуляем по улицам.
Он согласно кивнул головой.
Мы вышли на улицу и окунулись в океан теплого вечернего воздуха. Весело голосили дети, откуда-то доносились звуки стройки.
Артем с непривычки зажмурил глаза.
– Это целый мир, – сказал я, – Смотри сам – птицы, дети, деревья, здесь есть все! Этот мир больше, чем твоя квартира.
– Здесь нет любви, – прошептал он.
Я улыбнулся. Мы пошли в кафе неподалеку, в котором недурственно кормили блюдами китайской или японской кухни – я не эксперт в таких вещах. Это было небольшое заведение с низким потолком, большими, до самого пола, окнами, зашторенными темно-красными занавесками, с интерьером в восточном стиле, маленькими квадратными столиками, длинными красными флагами на стенах, украшенными иероглифами. Звучала ненавязчивая этническая музыка, а обслуживала нас официантка азиатской внешности.
Я заказал «пекинскую утку», пиво, салаты, что-то еще. Есть я, по правде сказать, не хотел. Но под пиво взял еще соленых кальмаров.
Артем как будто ожил при виде еды, и чем больше он ел, тем больше я радовался за него.
Когда он покончил с уткой, то принялся за пиво, которое мы вместе закусывали кальмарами.
– Если хочешь еще, – сказал я, – Заказывай, не стесняйся.
– Нет, мне уже плохо от еды, – сказал он, виновато и смущенно улыбаясь, – Но ты говорил, что хотел со мной поговорить?
– Хотел, – кивнул я.
– Ну?..
Он посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что его взгляд – какой-то потусторонний.
– Я хочу поведать тебе одну историю, – сказал я.
– Какую?
– Хочешь, считай это сказкой, хочешь – философской притчей. В общем, жил да был давным-давно один мудрец. Он ходил по улицам, по торговым площадям, по домам, по лесам, по полям. И все время слушал, что происходит в мире. Его не интересовали сами люди, только их дела и поступки. Потом он возвращался домой и записывал все услышанное и увиденное за день в огромную старую книгу. Но мудрец вносил в нее только умные и достойные мысли и важные события, а все мелкое и суетное он преспокойно пропускал.
– Это был Конфуций? – спросил Артем.
– Нет, это был не Конфуций, но кто-то такой же мудрый, как он. Так вот, про мудреца. Мудрецом он начал слыть смолоду. До самой смерти своей отличался великим умом, каким-то непрактичным – он никогда не утруждал себя решением бытовых вопросов, даже не умел работать. Еду ему мудрецу приносили сердобольные люди. Но при этом он никогда не давал практических советов людям.
– Правильно делал, – прокомментировал, усмехнувшись, Артем, – А то потом будет, на кого все свои неудачи повесить!
Я кивнул и продолжил:
– Вот и получилось, что в его толстой старой книге заключалась великая мудрость, но недоступная для других людей. Мудрец прожил длинную жизнь. У него не было друзей, не было семьи. Книга была для него самым ценным сокровищем. Но однажды великий мудрец облил книгу маслом, поднес к ней свечу и сжег. А на следующий день его не стало.
Я замолчал.
Артем тоже молчал, наверное, ждал продолжения.
– Вот и вся история, – сказал я, и подозвал официантку.
Расплатившись, мы покинули кафе.
– А что было дальше? – спросил Артем.
– А дальше мы идем кормить уток, – я усмехнулся.
***
Утки водились в огромном парке, который окружал три церквушки, окруженные рвом. Здесь летом ловили рыбу, разводили костры, готовили шашлыки, а всего в ста метрах отсюда начинался мегаполис. Это было, кажется, единственное спокойное место во всем Санкт-Петербурге.
Мы купили огромный французский батон, присели на берегу рва и принялись крошить его в воду. Утки подплывали к берегу, хватали еду и, быстро гребя лапками, отплывали от нас подальше. Иногда раздавалось громкое кряканье.
– Зачем ты рассказал мне эту историю? – спросил Артем.
– Не знаю, – пожал я плечами, – Там, правда, есть небольшое продолжение. Когда этот мудрец умер, о нем пошла молва. Одни люди говорили, что это был несчастный человек. Но находились и те, кто говорил, что это был счастливейший человек на земле. Я вот и думаю, как оно было на самом деле? А ты как думаешь?