Я, Микеланджело Буонарроти…
Шрифт:
Вдруг… Вдруг послышался стук. Сначала все подумали, что это ветер пытается сорвать с петель старую добротную дубовую дверь. Нет. Стук. Это стук! Он повторился опять. Мессер Лодовико словно проснулся, вскочил с кресла и с проворством рыси бросился к двери. За ней, съежившись в комочек, стоял мальчик.
Урсула всплеснула руками:
– Это он! Тот самый! Иди сюда, дорогой. Как же ты продрог.
Иди к огоньку, погрейся. Кто тебя сюда послал?
– Мона
– Ах, мона Изабелла. Ну, хорошо. Я с ней потом рассчитаюсь.
– Она сказала, что я здесь получу целый флорин, если скажу, откуда принес записку от Микеланджело.
– Микеланджело! – В разговор включился мессер Лодовико. – Что ты знаешь о Микеланджело? Где он? С ним все в порядке?
Подеста заботливо укутал мальчика пледом. Урсула принесла шимолатты и вина с сыром.
– На, малыш, поешь, а потом ты нам все расскажешь.
– Сначала флорин.
Лодовико достал из кошелька, перевязанного тугим узлом, заранее приготовленные деньги и отдал их парнишке. В эту ночь мессер подеста спал спокойно. Ни один флорин не принес ему такого удовлетворения, как тот единственный, который он отдал этому незнакомому парнишке.
15. Разрыв
Гирландайо не был альтруистом. Он не занимался благотворительностью, когда брал к себе в «семью» мальчишек в качестве подмастерьев и учеников. Нет нужды описывать все тяготы будничной жизни в мастерской. Собственно постели ни у кого не было. Мальчишки спали все вместе, вповалку. Готовили еду они себе сами, носили что попало. Давид, брат Доменико Гирландайо, заведовал хозяйственной частью всего предприятия. В его обязанности входило вести хозяйственный учет в мастерской, заниматься договорами и следить за подмастерьями. Был ли маэстро Гирландайо жадным? Да нет, не думаю. При всей непривлекательности его натуры примитивным человеком я бы его не назвала. У него был ум, и все, что он делал, было продумано вплоть до мелочей.
Сознательно ли мессер Гирландайо не налаживал быт своих учеников, сознательно ли он использовал их преимущественно в качестве прислуги, иногда заставляя выполнять подростка работу, которая по силе лишь взрослому мужчине? Сознательно ли маэстро набирал неимоверное количество заказов? Сам он трудился немного, заставлял работать подмастерьев, падавших порой от недосыпа и голода с помостов, на которых они раскрашивали фон на фресках. Думаю, да.
Быть тщедушным – это быть обделенным не только телом, но и душой. Такие люди обделены Божьим даром – умением отдавать.
Держа подмастерьев чуть ли не на положении рабов, Гирландайо сознательно подавлял в них всякий росток собственной воли, собственного творчества, чтобы обезопасить себя от любой возможной конкуренции и предотвратить разоблачение собственного, весьма скудного внутреннего мира. Имея под началом кучу выполняющих его приказы мальчишек, Доменико ощущал себя Цезарем.
Первого апреля 1488 года господин художник пересек порог виллы мессера Буонарроти близ Сеттиньяно. По настоянию врача и по собственному убеждению Урсула перевезла весь дом Буонарроти на загородную виллу. Там, в горах, весной просто было невозможно не поправиться. Лодовико окреп. Он часто встречался с Томазо, Барбарой, подросшим Джулио. По-своему Лодовико завидовал этой простой семье, в которой так крепко чувствовалась родная кровь. С годами супруги так срослись друг с другом, что уже трудно было представить себе Томазо, не видя рядом Барбары, и наоборот.
Мессер Буонарроти часто беседовал с ними о Микеланджело, о том, насколько этот ребенок необычен и как значительно отличается от других. Лодовико поразили рассказы Томазо о мальчике, особенно та интонация, с которой этот обычный скарпеллино – а может быть, и не очень обычный – рассказывал господину подеста о вещах, о существовании которых он, отец, и не подозревал. Ревность? Да, может быть. Досада по упущенным возможностям? Скорее всего, да.
– Если бы Микеле поговорил со мной вот так хоть однажды, – простонал задетый за живое Лодовико.
– Мессер подеста, он не говорит, он чувствует, – просто ответил Томазо.
Гирландайо осмотрелся – вилла была великолепна. Все завистливые люди обладают схожим качеством – они трепещут перед лицом богатства и испытывают благоговение перед его обладателем.
– Маэстро, для меня особая честь принимать у себя в доме такого высокого гостя, – вежливо, по-флорентийски, поприветствовал гостя мессер Буонарроти.
– Для меня честь переступить порог известного на всю Флоренцию дома Буонарроти Симони.
Протокол есть протокол. С первых минут они друг другу не понравились. Вряд ли здесь дело было лишь во внешней антипатии. Внутренне они обретались в параллельных мирах. За последние годы Буонарроти прожил не одну жизнь и пережил не одну душевную драму. В результате жизненных бурь у него развилось тонкое психологическое чутье. Франческа, Микеле были настоящими учителями для мессера Лодовико. Последние его встречи с Томазо и Барбарой закрепили пройденные уроки.
Конец ознакомительного фрагмента.