Я, мой брат Лёха и мотоцикл
Шрифт:
Я не смотрел, как тренировались другие. Я забился в машину, сидел там и старался ни о чём не думать. А оно думалось и думалось само собой. Мне думалось, что будет, если я сегодня и во втором круге приду первым. И Лёха придёт первым тоже – тогда мы, два брата…
Или, наоборот, Лёха придёт вторым и я тоже – ведь у нас с ним никогда не было даже третьего места на таких соревнованиях. Что тогда? Ой, лучше не думать! А в голове всё что-то вертелось-крутилось, и чего-то хотелось, и я не сразу понял, чего именно: мне захотелось опять съездить к лесу, где так тихо и так хорошо. Но уезжать было никак нельзя, потому что очень скоро Лёхе предстоит финальная гонка. И я опять заволновался
Мама открыла дверцу машины, села на сиденье рядом со мной, предложила поесть. Но есть почему-то не хотелось. Разве что пить.
– Обязательно надо, – сказала мама. – До старта ещё далеко. Пока трассу подправят, пока отгоняют «полтинники», то да сё. Я тебе бутерброды с ветчиной сделаю. Хорошая ветчина… Я так волнуюсь за нашего Лёху, – говорила мама, наливая мне из термоса чай. – И за тебя тоже. Второй заезд, конечно, будет труднее. Ты это учти.
– Я учту.
– Но как бы там ни было, а вы оба у меня молодцы… Осторожно, чай горячий. А вот бабушкины пирожки. Твои любимые – с картошкой. Она специально напекла. Ешь, мой маленький…
Я чуть не задремал под мамино воркование.
И думал под её голос, под рокот мотоциклов и голос диктора:
«Как всё хорошо на свете устроено! Так хорошо, что лучше не придумаешь. Лучше и не нужно».
Глава 30 У Лёхи в кармане
Лёха и в финальном заезде был первым. Он с самого начала захватил лидерство и никого к себе не подпускал. Даже дядя-комментатор сказал, что этой… как её?.. интриги не получается, потому что «пятёрка» никому не оставляет никаких шансов.
Я смотрел, как носится Лёха, как он летает, как… и всё у него получалось так удивительно просто, так красиво даже, что я не переставал поражаться, впервые увидев своего брата как бы чужими глазами. То есть в том смысле, что не потому, что он мой брат, а вот умеет – и всё тут. А самое главное – когда это он научился так уметь?
Лёха творил просто чудеса. Он умудрился на втором или третьем круге упасть, вскочить, завести заглохший мотик, догнать своих соперников и первым придти к финишу. Он так носился, что иногда даже папа ахал от удивления. И дядя-комментатор тоже.
– «Пятерка», – кричал он в своё радио, – просто творит чудеса! Ну кто бы мог подумать! Только чудо может помешать ей придти к финишу первой и на этот раз. И это здорово! На смену «ветеранам», если так можно выразиться, приходит юная смена, которая заявляет о себе… «Пятерка» пересекла линию финиша! Сегодня ей не было равных! Поздравляем! Но впереди другие старты, посмотрим, что принесут они нашему сегодняшнему герою…
Лёха завернул на стоянку. От дальнего поворота спешил папа. Топталась в нетерпении с противоположной стороны трассы, по которой ещё ползали отставшие, мама. И оба они спешили к Лёхе.
Да, первое место у Лёхи в кармане. Я так радовался за него, будто сам выиграл это первое место. Я бы радовался ещё больше, если бы не предстоящая гонка. Может, и у меня получится тоже. Надо только сильно-пресильно захотеть.
А Лёха, едва слез с мотика, тут же попросил у мамы мобильник и позвонил бабушке Юле, чтобы похвастаться.
– Ба! – кричал он в трубку. – Ба, я выиграл Россию! Ба, да нет же! Никакая это не игра! Просто я самый первый! На первом месте! Понимаешь? А где деда? Деда! Я выиграл Россию! Первый раз в жизни! Мне дадут подарок, и я подарю его вам с бабой на юбилей! Нет, я ещё не знаю, какой подарок! Потом скажу! Сейчас Юра пойдет гоняться. Он первую гонку тоже выиграл. Теперь ему надо выиграть вторую. Ну всё! Я пошёл выпускать Юру! Пока! Спасибо! Я передам!
– Юр! – закричал Лёха. – Баба с дедом желают тебе успеха!
Глава 31 Когда темнеет солнце
По радио объявили старт для «шесяпяток».
Моё место в середине. Едва упала решётка, я рванул, и забыл обо всём. Куда-то ушла из памяти грозовая ночь, забылись странные сны, исчезло волнение. Я, как и Лёха, сразу же вырвался вперёд. Мне всё давалось как-то удивительно легко: и повороты, и преодоление «стиральной доски», и прыжки через трамплины. Я чувствовал, что мои преследователи рядом, но это лишь подстёгивало меня, заставляло держать на пределе скорость и газ.
Я не впервой иду первым в заезде, но прошлые лидерства – это совсем другое. На тех гонках редко встречаются сильные соперники. А здесь… Здесь меня гнало вперёд странное чувство, которое я не могу объяснить: тут и страх, что можешь не выдержать, тут и ожидание, что вот-вот кто-то поравняется с тобой, а потом начнёт обходить, тут и восторг, что ты первый, и много чего ещё. Здесь не было только одного – необходимости кого-то догонять.
Я нёсся и вроде бы ни о чём не думал, но мысли всё равно мелькали, мелькали, мелькали… Даже и не мысли, а их маленькие кусочки. В одном месте я удивился, что когда-то боялся въезжать на трамплин – просто въезжать и ничего больше. Ещё боялся разбитой трассы, всяких бугров, кочек, грязи. Боялся скорости. Мне всё время казалось, что вот-вот я не удержу руль и грохнусь, или въеду в ограждение и разобьюсь… А теперь… Теперь я нёсся по трассе, и у меня внутри всё пело и ликовало оттого, что я несусь, отрываюсь от земли, лечу по воздуху, что вокруг люди и они видят меня, кто-то радуется, кто-то завидует, кто-то желает, чтобы я упал или ещё что, потому что они болеют за тех, кто сзади. А за меня болеют мама и папа. И конечно – Лёха. Как он старательно утаптывал песок перед моим мотиком на старте, как подбадривал меня, хотя это у него получалось неумело, по-детски.
– Юр! – кричал он, размахивая руками. – Ты, главное, жми и жми! Понял? И ничего не бойся! Понял?
И ещё он что-то говорил, и всё у него получалось жми да жми, вжик да вжик. Так ведь он же ещё маленький и глупый…
Финишёр помахал жёлтым флагом – осталось два круга.
Как быстро пролетели десять минут гонки!
Впереди самый большой трамплин. Раньше я сильно притормаживал перед ним. Да и другие тоже. Но на этот раз притормозил не сильно. Взлетел вверх так высоко, что заняло дух. Подо мной проносилось что-то серое, неразличимое глазом, а навстречу мне, прямо в лицо неслась земля, вернее, песок, изрытый колёсами вдоль и поперёк. Мотик ткнулся на пологий скат горки, я почувствовал толчок, но не такой уж сильный, и опять во мне всё запело на разные голоса от радости.
У меня всё получалось. Мне казалось, что быстрее на этой трассе ездить просто невозможно, потому что… потому что, как говорит папа, есть законы физики, которые нельзя нарушать. А кто нарушает, тот рискует сломать себе шею.
Ещё один круг. Папа показал мне большой палец. Ещё бы: оба сына на первом месте!
Остался последний круг. Впереди довольно простой поворот. Я выставил ногу, заваливая мотик внутрь круга, нога чиркнула по песку, ещё раз и ещё. И вдруг…
И вдруг мотик вильнул, зарыскал, и я почувствовал, как земля уплывает из-под ног, что я падаю. Стараясь удержаться, я почти упёрся ногой в мокрый песок, но это не помогло: мотик, мой верный мотик, скользнул обеими колёсами, лёг на бок и заглох. Я рванул его за руль, поставил, сорвал заводной рычаг, нажал ногой – трррр!