Я научу тебя любить
Шрифт:
— И что она сказала? — будь Анина воля, она продолжила бы стоять в тишине, в его объятьях, наслаждаясь видом собственных рук на его теле. Но Высоцкий — о другом. Об ответах на вопросы. Четких. Внятных. По сути.
Поэтому девушка вздохнула, вскинула взгляд…
— Сказала, что полностью тебе доверяет…
Прежде, чем на лице Корнея возникла сардоническая ухмылку, Аня попыталась «извиниться» взглядом. За себя… И за бабушку.
— Я очень рад.
Но его она явно не очень «задобрила». Корней по-прежнему говорил спокойно, негромко, но слышно было — хотел бы получить другой ответ.
— Прости
— Это вам там жить, Аня. Вам. Не мне. Я не понимаю, как можно настолько не интересоваться всем происходящим с вашей же квартирой.
И снова нотация, ответить по сути, так, чтобы по-Высоцки, Ане нечего.
— Бабушке больно.
— Что «больно», Аня? Вам там жить, вы это понимаете?
— Понимаем… — Корней заводился. Аня это чувствовала. Понимала, почему, пыталась сгладить… Кивнула, посмотрела в глаза честно и прямо, серьезно… — Понимаем. Просто она еще не готова. Дай немного времени, пожалуйста. Мы… Сентиментальные люди. Наверное, чрезмерно. Но она…
— Ладно. Проехали.
Корнею было, что возразить — и это Аня тоже понимала. Когда перебил — не обиделась. Спокойно восприняла, что, продолжая чувствовать раздражение, притянул к себе еще ближе. Так, что девичьи локти прижались к бокам, а лица оказались очень близко — до ощущения дыхания кожей.
— А ты-то чего боишься? В чем проблема съездить в собственную квартиру, Аня? Тебе настолько не интересно…
— Настолько.
Аня редко перебивала его в ответ. Редко дерзила, в принципе. Слишком он был для нее важен. И слишком просто стало с ним соглашаться — во всем и всегда. Но сейчас…
Страшно было, что он додавит — заставит ее сказать правду, которая… Крылась в главном: она не хотела думать о новой квартире. Вообще. В принципе. И не потому, что это возвращало ее мыслями к дому, который уже не вернуть. К тому дню, который вроде как разрушил им с бабушкой жизнь. А потому что… Когда квартира будет готова — ей придется съехать. Стать на шаг дальше от него. А то и на десять. К этому Аня была не готова. Настолько, что даже мысли делали больно. И, как показала поездка на выходные в Винницу, — страх ее не беспочвенен. Любовь к Корнею проросла слишком глубоко. Корни пущены тут. В другом месте огромен риск зачахнуть. Даже, если он будет поливать своим вниманием… Пару раз в неделю. Когда позволит напряженный рабочий график.
И, видимо, решительная неготовность это обсуждать отразилась Анином на лице. Потому что Корней несколько секунд просто смотрел, хмурясь все сильней… Хотел что-то сказать — без сомнений. Но не сделал этого.
— Позже обсудим. Ты устала.
Не отказался, но отложил. И вроде бы можно настоять… На том, что позже обсуждать Аня тоже не хочет. Вообще обсуждать не хочет. Но Аня благодарно кивает… А потом тянется к губам. Целует сначала сомкнутые. Раз. Второй. Третий.
Отрывается, чуть отклоняется, смотрит в глаза, немного улыбается — и губами, и взглядом… Видит, что в ответном взгляде зажигаются знакомые искры. Такие же, какой он по природе — острые. Колкие. Обжигающие. Сначала кажется — холодом, а когда разберешься, понимаешь, что это такой жар. Сильный. Настолько, что прям до мороза.
Анины пальцы спустились по ткани футболки с груди вниз, поползли
Она оказалась еще ближе, его губы сами нашли ее.
Ане очень нравилось, как Корней ее целует. Этого было уже более чем достаточно, чтобы не сдержаться — вжать ногти в спину через ткань… И получить симметричный ответ от него — все там же, в задних карманах. А еще испытать эйфорию, потому что и сам поцелуй становится более откровенным. Интимным…
Целоваться упоительно, пока Корней не оторвется первым. Не уткнется носом в висок, не задышит горячо в щеку.
— Придешь ко мне? — пока не задаст вопрос, который отзывается во всем теле — жаром и слабостью. И сам вопрос. И тон. И образы перед глазами.
— Приду…
Аня ответила, чуть отклонившись, снова глядя в глаза. Со всполохами желания и силы. Опасный зверь… А в его лапах — совсем не страшно.
— Сегодня? — Корней спросил, Аня закусила губу. Хотела сказать «да», но мотнула головой.
— Еще немного… Времени… Нужно… Мне…
Отвечала, выдавливая из себя слова, когда мужские губы снова обжигали — чувствительную шею…
— Мучаешь меня… Нравится? — Корней шепнул, прикусывая кожу, Аня вздрогнула, прижимаясь ближе. Чувствуя волну жара — и из-за слов, и из-за тембра, и из-за действий. Но не пугалась. Наоборот — откинула голову, чтобы было больше возможностей целовать, и чтобы не сомневался — она хочет еще. А еще улыбнулась… Распахнула глаза, закусила губу…
Разве когда-то могла бы подумать, что такое случится? Нет, конечно. А теперь — вот он. В ее руках. И она в его. Мучает. Нравится.
Когда глаза Ани и Корнея снова встретились, девушка посмотрела будто бы искренне удивленно, приподняла брови, шепнула вопросительное:
— Мучаю?
Знала, что ступает на опасный лед, но он так ее манил…
— А сама как думаешь?
И с каждым его ответом Ане становилось все сложнее удержаться на ногах. Потому что… Никогда ведь не угадаешь, что он скажет. А он говорит… Смотрит… Трогает… И таешь…
— Я… Почти… Я хочу, но…
Аня выдавала сбивчивые оправдания, чередуя слова с поцелуями, продолжая по-кошачьи мять напряженную спину. Чувствовать его силу над собой и свою — над ним.
— Рискуешь, зайка. Придешь… А не получится. Бывает такое, знаешь? — Корней спросил, игриво прикусывая мочку девичьего уха. Аня отреагировала на неожиданность — и слов, и действий — тихим смехом… Потянулась пальцами к мужскому лицу, накрыла губы, чтобы не бесчинствовал, снова увернулась, когда он попытался вернуться к понравившемуся занятию в обход руки…
— Не будет такого… Не ври…
Стрельнула влюбленным смешливым взглядом, увидела в его ответном что-то подобное, заулыбалась сильнее, чувствуя поцелуи подушечками пальцев…
— Не от меня зависит. Ты же понимаешь. Возраст…
И много искр — озорных и опасных. Способных сжечь ресницы и выжечь дотла душу.
— Мне нравится, когда ты такой… — Каждый раз, когда из Ани «рвались» откровения, она пыталась до последнего их сдерживать. Просто потому, что ей казалось — Корнею они не нужны. Напрягают. Кажутся либо очевидными, либо спорными. Не знает, что ответить. Но чаще всего проигрывала в войне со своим языком. Вот и сейчас — выдала… И тут же пожалела.