«…Я не имею отношения к Серебряному веку…»: Письма И.В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1956-1975)
Шрифт:
Какие лекции Вы читаете? О поэзии? Мне очень интересно. Напишите подробно. Я слушаю по радио лекции в Сорбонне и хочу сравнить их с Вашими. Теперь о «Гур<илевских> романсах». Терапиано написал о них очень хорошо и хвалебно. От здешних поэтов отзывов не услышишь — они заняты только собой и читают только себя, зато с само-восхищением. Зато я от многих культурных читателей слышала величайшие похвалы. Я не только их поддерживала, но даже хвасталась эпистолярной дружбой с Вами. Говорили о Вашей оригинальности, о чудесной свежести ощущений, об умении из деталей создавать незабываемую картину и так далее.
От себя я добавила — замечательно правильно взятый тон и какая-то особая скрытая музыкальность в разливе строк, я даже вспомнила «chant cache» [235] Цицерона; что показалось Вашим поклонникам интересным. Но главное, это то, что Вы в «Гур<илевских> романсах» сумели заставить обыкновенные,
Я об этом — т. е. о необходимости нового языка — пишу в статье о «Странствиях» [236] . Мне хотелось бы привести Вас примером, но это бы удлинило и осложнило газетный фельетон «Р<усской> мысли».
235
«Тайную песню» (фр.).
236
Имеется в виду сборник стихов архиепископа Иоанна Шаховского: Странник. Странствия: Лирический дневник. Нью-Йорк: ИКСФИС, I960. Одоевцева откликнулась на этот сборник рецензией: Одоевцева И. Странствия//Русская мысль. 1960. 31 мая. № 1532. С. 6–7. Ознакомившись с рецензией, Кленовский 5 июля 1960 г. написал архиепископу Иоанну: «Рад был прочесть в “Р<усской> м<ысли>” отзыв о ней Одоевцевой и простил ей за это некоторую толику совершенных ею литературно-критических грехов (против Лидии Алексеевой, например, которую она, пародируя “деву Февронию”, к облику коей причислил Алексееву Ульянов, обозвала ее печатно "Хавроньей”!)» (Иоанн Шаховской, архиеп. Переписка с Кленовским / Ред. Р. Герра. Париж, 1981. С. 102–103).
Вообще, мне очень хотелось написать о Вас. К сожалению, негде. Но и без меня в «Р<усской> мысли» отзыв превосходный. Иначе, впрочем, и быть не могло. Думаю, что «Гурилевск<ие> романсы» добьются запоздалых лавров.
Конечно, все эмигрантские успехи — буря в стакане воды — вот если бы вернуться в Россию! Долетают ли туда наши «Приглушенные голоса» и «Гур<илевские> романсы»?
Говорят, что можно просто послать книгу Пастернаку или кому пожелаешь — и дойдет. Я не пробовала. А Вы? Я бы очень хотела послать стихи Жоржа.
Теперь скоро выйдет и моя книга «За десять лет» [237] — со времени выхода «Контрапункта» как раз 10 лет. И каких лет — «считать на горе, выйдет лет 500» [238] , перефразируя Моршена.
Кстати, до чего Моршен мне нравится. Прелесть. Мы с ним поспорили из-за стихов — его новых. Но в письме ничего не объяснишь. Я даже не умею сказать Вам, почему я так люблю «Гур<илевские> романсы», — для этого нужен разговор. Или статья.
237
Одоевцева И. Десять лет: Стихи. Париж: Рифма, 1961.
238
Измененная строка из стихотворения Николая Моршена «Он прожил мало: только сорок лет…». У Моршена: «Считать на годы — будет лет пятьсот».
Ну, до свидания. Поблагодарите В<аших> знакомых от меня. Привет всему собачьему семейству и всяческих благополучий Вам
Ваша И. Одоевцева
<На полях:> Статью Терапиано вышлет в тот же день, т. е., наверное, завтра, т<ак> ч<то> получите ее вместе с моим письмом — наверное.
34
30 мая <1960 г.>
Дорогой Владимир Федрович,
Это не письмо, а только подтверждение-благодарность за чек, который я передала Ю.К. Терапиано. Я ведь тут ни при чем.
Очень рада, что Вам понравилась статья Ю<рия> Константиновича» [239] . Он мне ее читал, и я ее очень одобрила. Она в особенности выигрывает рядом с явно вымученными одобрениями поэм Пиотровского. Не похвалить Пиотровского, т. е. откровенно сказать, что о нем следует сказать, Ю<рий> К<онстантинович> не мог. Это сочли бы за сведение счетов.
Но Пиотровский все же понял и смертельно обиделся на Ю<рия> К<онстантиновича>, а заодно и на меня, как «вдохновительницу восторгов» перед «Гурилевскими романсами». Он, видите, считает себя «первым поэтом эмиграции» и имел наглость заявить, что Георгий Иванов был неважным поэтом, «плохим Фофановым» — в чем убедил нового врага, Померанцева. Если бы Вы только знали, до чего они все ползали на животе перед Жоржем. Впрочем, я все это напрасно сообщила Вам. Я очень, очень прошу, чтобы это осталось между нами. Конечно, вздор, что мое влияние на Терапиано вызвало похвалы «Гурилевским романсам». Они просто нравятся
239
Разбирая сборники стихов В.Л. Корвин-Пиотровского «Поражение» (Париж: Рифма, 1960) и В.Ф. Маркова «Гурилевские романсы» (Париж: Рифма, 1960), Ю.К. Терапиано писал: «В отдельном издании “Гурилевские романсы”, мне кажется, еще более выигрывают, кажутся еще более цельными. Действительно, таким тоном, как Марков, в нашей зарубежной поэзии, может быть, еще никто не говорил, и “Гурилевские романсы” перевесят многие “тома" поэтов очень искусных, восторженно в эмиграции приветствуемых» (Терапиано Ю. Новые книги //Русская мысль. 1960.14 мая. № 1525. С. 6–7).
Еще конфиденциально — упрек в некоторой длине «Г<урилевских> романсов» поставлен, только чтобы доказать «беспристрастие», чтобы были не одни только восторги. Не знаю, напишет ли Вам об этом всем Ю<рий> К<онстантинович>. Но помните, Вы от меня ничего не знаете. Ю<рий> К<онстантинович>, на которого я никак не могла рассчитывать, оказался выше всяких похвал в отношении памяти Георгия Иванова.
Вы и он только и оказались настоящими друзьями Георгия Иванова, а значит, и моими. Жаль, что Вы не прислали мне В<ашего> письма с сокращениями. Алексеева уже послала его Рафальскому, а я его еще не читала. Спасибо за статью о Г<еоргии> В<ладимировиче>. — Epatage [240] — слово русское, но может сойти и за французское, раз существует epatement [241] . Никто не заметит, и к тому же pariszkaya nota его оправдывает.
240
Эпатаж — русское производное от фр. epater, ошеломлять. Существует также английское слово epatage (тоже производное от французского глагола).
241
Изумление (фр.).
Я хотела написать только два слова, а исписала вдоль и поперек целый лист. Мне всегда столько хочется Вам сказать. Пусть Вам будет хорошо.
Желаю Вам всего наилучшего — всему Вашему дому. Глубокий поклон собакам.
Сердечно Ваша
И. Одоевцева
35
8 декабря <1960 г.>
Дорогой Владимир Федрович,
Я очень давно Вам не писала, но помню Вас всегда. И очень нежно.
К тому же я получала сведения о Вас от Ю. Терапиано и знаю, что у Вас все благополучно.
О себе ничего веселого сообщить не могу, а жаловаться нет охоты. Вот я и молчу.
Все же мне очень хотелось бы быть с Вами в контакте. Вы — один из немногих, даже очень немногих, обитателей земли, которых я ценю. И как поэта, и как человека. Да, совершенно искренно.
Ценю я также и Вашего Моршена. Но, к сожалению, его теперешние стихи меня скорее огорчают, чем радуют. Надеюсь, что только временный срыв. А все же досадно.
Не сообщайте ему, пожалуйста, моего мнения о его после-тюленных стихах. Ведь неуместное замечание может ему принести вред. Я хотела бы теперь помочь ему советом, но он не из тех, кто слушает советы. Они ему ни к чему. Я же, напротив, нуждаюсь в советах, в поощрении, одобрении и «читательской любви».
Кстати, читали ли Вы в «<Новом> р<усском> слове», как меня Аронсон превознес, после статьи Адамовича обо мне? [242] Ваше утверждение, что Адамович производит в генералы, оказалось правильным. До сих пор я была только вдовой генерала. Теперь же и сама генерал, то есть сразу и генерал, и генеральша. Но это очень многим не по вкусу. А мне, не скрою, приятно слегка. На днях выходят мои стихи. И вот, я решилась Вас просить написать о них в «Н<овом русском> слове», — если, конечно, Вам это не неприятно и не неудобно. Но Рафальский опять хочет меня «разгромить окончательно». И необходимо помешать ему в этом. И заранее занять в «Н<овом> р<усском> слове», заявить, что Вы дадите отзыв о моих стихах. Если бы Рафальский просто бранил мои стихи и даже пристрастно критиковал их, я бы ничего не имела против. Но он старается оскорбить меня, неизвестно почему. Кстати, он уверяет, что «восхищается» моими стихами и «любит» их. И даже где-то сказал, что я равна Ахматовой. Странная и отвратительная любовь-ненависть! Так вот — если можете и, главное, хотите, напишите обо мне. Если же считаете это для себя неудобным, я ни в какой претензии не буду. Не обижусь, хотя и пожалею.
242
Имеется в виду статья Адамовича «Наши поэты: 2. Ирина Одоевцева» (Новый журнал. 1960. № 61. С. 147–153).