«…Я не имею отношения к Серебряному веку…»: Письма И.В. Одоевцевой В.Ф. Маркову (1956-1975)
Шрифт:
Ну вот, написала В<ам> предлинное письмо. Очень уж мне понравилась В<аша> статья. Но, пожалуйста, не вздумайте обижаться на проект ответа Г<еоргия> Владимировичах Он Вас очень любит и ценит. Ему было по— настоящему — до головной боли — неприятно. Вы, действительно, хватили чуточку через край. «Ваше поколение», по-видимому, не совсем разбирается в «нюансах». А наше, напротив, очень старомодно-вежливо. Вот и получился недолет-перелет-переплет. Вы ведь не хотели причинить боли Г<еоргию> В<ладимировичу>. И он от Вас ничего злого не ждал — а вышло…
Я пишу Вам об этом по секрету. Это между нами. И без друга Моршена. Общий сердечный привет В<ам> и Фиге.
И.О.
<На полях:> Пишу, лежа в саду, оттого так каракулисто.
Посылаю В<ам> статью З. Гиппиус [93] — две странички, а то дорого. К таким вещам, как «Гаврилиада», она относилась, кстати, с омерзением. Г<еоргий> В<ладимирович> совсем расхворался и не может сам написать. Статья его очень тронула.
93
Имеется в виду выступление З.Н.
9
8 июня <1957 г.>
Дорогой Владимир Федрович,
Еще несколько слов о Вашей статье. Я перечитала ее еще раз и поговорила о ней с Г<еоргием> В<ладимировичем>. «Впечатление отличнейшее». Но мы сошлись, что лучше бы всего выбросить весь абзац начиная с «Все это, однако, не спасает книгу» до «не Учредительное собрание» [94] .
Для Г<еоргия> В<ладимировича> «Атом» и сейчас его любимейшее произведение. Писал он его с каким-то несвойственным ему вдохновенным упоением и прямо бредил им. Он и сейчас считает «Распад атома» ключом ко всем его стихам. А тема… вряд ли та, что В<ам> кажется.
94
Упомянутый абзац был изъят из текста статьи.
«Написать книгу на эту тему оказалось ему не под силу». Но какую Вы тему подозреваете, не ясно ни мне, ни, конечно, читателю. И еще — «Иванов старается — и даже изо всех сил — эпатировать…» Избави Боже. Редко какая книга вообще писалась серьезнее и честнее, с желанием большей искренности.
Теперь о том, что «второй раз эту книгу читать не будешь». Были люди вроде Мережковского и Гиппиус, да и многие другие, знавшие «Атом» чуть ли не наизусть. Кстати, Мережковский публично на большом лит<ературном> вечере назвал «Атом» гениальным и лучшим, что было написано за четверть века — на всех языках. След этого — что, по словам Мережковского, «Атом» гениален — можно найти в сдержанно-отрицательной статье Ходасевича в газете «Возрождение» [95] . Кстати, Керенский, трактуя «Атом» тоже как гениальную книгу, хотел читать о ней доклад. Все это для Вашего сведения, но поступайте, конечно, по собственному усмотрению.
95
Статья В.Ф. Ходасевича «Распад атома» открывалась словами: «Месяца два тому назад на одном многолюдном собрании в многострадальной зале Лас-Каз Д.С. Мережковский объявил с эстрады, что вскоре появится книга Георгия Иванова “Распад атома”, что он, Д.С.Мережковский, читал ее в корректуре и что она — гениальна» (Возрождение. 1938. 28 января). По всей вероятности, Ходасевич имел в виду выступление Д.С. Мережковского в прениях по докладу Адамовича «Русская литература (советская и эмигрантская) за 20 лет» на собрании Объединения русских писателей и поэтов, состоявшемся 2 декабря 1937 г.
Теперь Г<еоргий> В<ладимирович> очень просит всюду называть его Георгием Ивановым, а не Ивановым и, если можно, привести несколько строк из В<ами> цитируемых стихов. Читатели вряд ли помнят стихи. Вы о них слишком высокого мнения.
Еще от меня указание: «Хорошо, что нет Царя» [96] — один из редких примеров апофатической поэзии. К сожалению, это редко кто замечает, понимая как утверждение — «Хорошо, что никого, хорошо, что ничего». — Какой нигилизм [97] . Г<еоргий> В<ладимирович> хотел сам В<ам> писать, но не в силах. Он очень и очень благодарит Вас за Вашу статью, доставившую ему настоящую радость. Если бы Вы знали, до чего он презрительно-равнодушен к восторгам Терапиано [98] , померанцевским или идиотизмам Адамовича. Вам было бы страшно лестно.
96
Заглавная строка стихотворения (1930) Георгия Иванова из сборника «Розы».
97
Большинство читателей относилось к поэзии Иванова именно так. См. напр., отзыв Г.П. Струве: «…его новейшую поэзию признавать гениальной отказываюсь, ее нигилизм меня отталкивает, а в “Распаде атома”, помимо того же нигилизма, я вижу эпатаж» («Ваш Глеб Струве»: Письма Г.П. Струве к В.Ф. Маркову / Публ. Ж. Шерона // Новое литературное обозрение. 1995. № 12. С. 127).
98
Имеется в виду статья Ю.К. Терапиано «О поэзии Георгия Иванова» (Литературный современник. 1954. С. 240–245). В письме Маркову от 18 января 1956 г. Иванов назвал эту статью «довольно бестолковой» (Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / Mit einer Einl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 11).
Еще раз всего наилучшего. «Контрапункт» [99] могу послать В<ам> — но вряд ли он В<ам> понравится. Читали ли Вы мои стихи во время болезни? [100]
<На полях:> Решила послать всю статью З. Гиппиус, махнув рукой на расход. Спасибо за марки.
10
17 июня <1957 г.>
Дорогой душка и умница Владимир Федрович,
Большое спасибо за Ваше письмо и фотографию.
99
Сборник стихов Одоевцевой «Контрапункт» (Париж: Рифма, 1951).
100
Имеется в виду книга Одоевцевой «Стихи, написанные во время болезни» (Париж, 1952).
Я давно не видала такого прекрасного, человеческого
Отвечаю Вам, как и Вы мне, в тот же день, вернее, «без промедленья, в тот же час» [102] .
101
Дузе (Duse) Элеонора (1858–1924) — итальянская актриса. Выступала с огромным успехом во многих странах, в том числе и в России (в 1891–1892,1908).
102
Похоже, Одоевцева неточно цитирует «Евгения Онегина». У А.С. Пушкина: «…без предисловий, сей же час…» (гл. 1, строфа II).
Я рада, что Вы не возмутились моими замечаниями. Насчет эклектичности раннего Георгия Иванова Вы совершенно правы [103] .
И даже насчет «Распада» мы не так-то расходимся.
Полфразы, выпущенная Иваском, — и слава Богу — конечно, меняет смысл. Насчет того, что тема «Атома» — «невозможность жить в этом мире», тоже спорить нельзя — или можно «по-серьезному», без обиды.
Статья Гиппиус меня не восхищает. Религиозность тут явно притянута. Я всегда считала, что «Атома» она вовсе не поняла. Но послала я В<ам> ее, чтобы Вы увидели, что на «Атом» не только «плевали с омерзением» — как, впрочем, делало большинство.
103
О влияниях на стихи раннего Иванова см.: Крейд В. Петербургский период Георгия Иванова. Tenafly: Эрмитаж, 1989. С. 27–28,40-43; Богомолов Н.А. Талант двойного зренья // Иванов Г. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М.: Книга, 1989. С. 507–508 и др.
О Henry Miller’e [104] мы узнали только после войны, и поэтому «Распад атома» произвел эффект еще сильнее атомной бомбы среди наших благонамеренных читателей. Подумайте, ведь до сих пор невинных «Темных аллей» не могут простить Бунину.
Теперь, если Вы меня спросите, как я отношусь к «возмутительной» части «Атома» — сознаюсь, что она почти вся меня отталкивает. Но, видя с какой страстью Г<еоргий> В<ладимирович> писал ее, я ни разу даже не сказала ему об этом. Я боялась хоть как-нибудь помешать выразить то, что ему необходимо.
104
Миллер (Miller) Генри (1891–1980) — американский писатель, до войны живший и писавший в Париже. Скандальную славу принесли ему романы «ТропикРака» (1934) и «Тропик Козерога» (1939), появившиеся почти одновременное «Распадом атома». В эмигрантской печати первые отзывы о его творчестве появились уже после Второй мировой войны: Адамович Г. «Тихий Дон» // Русские новости. 1946.30 августа. № 68. С. 6; Он же. Литературные заметки: Генри Миллер и его «Тропики» // Там же. 1947.31 января. № 90. С. 4; Он же. Литературные заметки: Французы об американцах // Там же. 14 февраля. № 92. С. 4. Рассуждая о «Распаде атома», Марков заявил, что «Георгий Иванов тут опередил и превзошел “самого” Генри Миллера» (Марков В. О поэзии Георгия Иванова // Опыты. 1957. № 8. С. 88).
Но тему бы эту я никогда не взяла бы или, взяв ее, пришла бы к совершенно другому выводу.
Но ведь дело не во мне, а в В<ас> и в Г<еоргии> В<ладимировиче>. Хотя что же это я «скромничаю»? И про меня в Вашем письме много приятного — и до чего! Но об этом после. Сначала историко-библиографическая справка — Вы ведь охотник до них.
«Лес» был написан мне и напечатан в альманахе Цеха «Дракон» с посвящением Ирине Одоевцевой [105] . Но тут не обошлось без осложнений и неприятностей. Как говорил Федор Сологуб — «Где люди, там скандал». Поэтическую amitie amoureuse [106] ко мне сочли за настоящую любовь, и это взволновало некоторых членов лит<ературного> круга — до сплетен и пародийных стихов. Гумилев Га pris de trop haut [107] , и дело чуть было не дошло до третейского суда. (И даже до дуэли с Голлербахом [108] . Замешаны были Кузмин, Юркун и другие. Подумать, из-за какой ерунды!) Я же дрожала, как осиновый лист осенью, боясь, что все дойдет до ушей кого-нибудь из моей слишком строгой семьи и мне вообще запретят заниматься «этим вздором», т. е. поэзией. Но все, слава Богу, уладилось. Только жена Гумилева закатила истерику, когда он поехал к ней, требуя, чтобы он снял посвящение. Я, конечно, согласилась. Гумилев предлагал мне на выбор «Цыгане» или «Трамвай», т. к. и они — что, конечно, неправда — были якобы «навеяны мной». Но тут я решительно отказалась. Если не «Лес», то ничего.
105
Гумилев Н. Лес // Дракон: Альманах поэзии. Пг., 1921. С. 7. В сборнике «Огненный столп» посвящение было снято.
106
Дружескую влюбленность (фр.).
107
Взял на полтона выше (фр.).
108
До дуэли с Голлербахом дело как раз не дошло, а суд чести под председательством А.Ф. Кони, включавший В.П. Миролюбова, Л.М. Ремизова и Вл. Каренина (В.Д. Комарову), состоялся 22 мая 1921 г. и вынес резолюцию «как и полагается суду чести, двойственную и потому безобидную». Подробнее о нем см.: Одоевцева И. На берегах Невы. М.: Худож. лит., 1989. С. 271; Голлербах Э.Ф. Н.С. Гумилев / Подгот. текста Е.А. Голлербаха; предисл. и коммент. Ю.В. Зобнина // Николай Гумилев: Исследования и материалы. Библиография. СПб.: Наука, 1994. С. 588–589; Зобнин Ю.В., Петрановский В.П. К воспоминаниям Э.Ф. Голлербаха о Н.С. Гумилеве (Суд чести) // Там же. С. 592–604.