Я не желаю нагибать!
Шрифт:
— Нет, хозяин. Людской род не смешивается с другими рассс-сами. Невозможно! Но колдуны болтают, что образ людей столь силен — что влияет на мир. Люди как будто транслируют свой облик на другие народы магией. Вот почему все чаще рождаются зверолюды похожие на людей. Еще колдуны говорили…
Дар вдруг замолкла на полуслове и испуганно глянула на меня.
— Говори, — потребовал я, — Не бойся. Что там еще болтали колдуны?
— Болтали, что человек — это паразит, — нехотя выдавила из себя ящерка, — Что он всё обращает в своё подобие. И что в будущем не останется вообще никаких рассс-с и народов. А будут только люди. Они всех убьют, а выживших обратят в себе подобных!
— Что ж, если так, то людям будет не на ком качаться и получать экспу, — хмыкнул я, — Но нам пора в путь, Дар. Ты знаешь, как дойти до человеческого города?
— Да. Я там бывала. В смысле: видела селение людей издали. И оно кошмарно. Слишком большое, слишком страшшш-шное. Но близко я не подходила. Если подойти близко: люди заметят и убьют тебя.
— Теперь тебе бояться нечего. Ты же со мной, с человеком, — успокоил я ящерку, хотя и сам понятия не имел, как отнесутся люди, если я припрусь к ним вместе с этой рептилией-воительницей, — Веди меня, Дар.
— Мы доберемся за двое ссс-суток, если пойдем быстро, хозяин. Или за трое, если не будем спешить. Клянусь, я не подведу вассс-с.
Дар разволновалась, так что снова начала шипеть и подсвистывать.
— Надеюсь на это. Кстати, а куда делись все твои сородичи, и что за знаки ты рисовала на песке?
— Сородичи ушли. Всегда уходят, когда человек перестает гостить у нас. Традиция. Боятся, что человек напоследок решит поразвлечься и кого-нибудь убьет. А рисунки на пессс-ске — это я так… — теперь ящерка смутилась и быстро затерла свои рисунки, — Это молитва. Мы их пишем на пессс-ске, а потом стираем. Так молитвы отправляются к Духам предков. Это просто молитва, хозяин, чтобы наше путешествие окончилось удачно.
— Что ж, надеюсь, Духи услышат твои молитвы, Дар.
Мы шли целый день, лишь раз остановившись перекусить, но не встретили ни единого жилья или аборигена. Повсюду раскинулась степь, впрочем, по мере нашего продвижения на северо-запад она переходила в лесостепь, стал появляться подлесок, по большей части хвойный.
— Кто тут живёт? — спросил я Дар.
Моя спутница не то чтобы отличалась разговорчивостью, за целый день пути она сказала лишь пару слов, всё больше тревожно зыркала на меня. Но её можно было понять. Идти к людям, да еще в компании человека — это для неё все равно, что для человека лезть в речку, полную крокодилов. В компании аллигатора, ага.
— Белки, тушканы, степные мыши, львы еще иногда встречаются, — пробормотала Дар, — И олени, которых львы едят. Но в это время года стада уходят на юг, и хищники следом за ними…
— Да я не об этом. Как насчёт разумных рас? Другие поселения ящеров здесь есть?
— Нет. Конешшш-шно нет. Люди запрещают здесь ссс-селится. Это закон. Нельзя жить в трёх днях пути от человеческих городов и фортов. Так что другие ящеры живут далеко: в пяти днях пути на юг. Там парни из нашей деревни берут себе жен.
— Не логичнее ли было жить вместе, одним большим селом?
— Большие села люди выжигают. Запрещщщ-щено.
Дар совсем помрачнела, так что я не стал больше донимать воительницу вопросами.
Через полчаса, уже на закате, мы остановились возле то ли крупного ручья, то ли мелкой речки, её берега заросли какими-то местными соснами.
Моста не было, но в этой речке явно было воды по колено, так что с переправой никаких проблем возникнуть было не должно.
— Всё, — заявил я, — Привал.
— Плохое месс-сто, хозяин, — Дар потянула ноздрями воздух.
— Да почему плохое-то? Место, как место. Можно набрать хвороста и зажечь костёр, если боишься диких зверей.
— Нет. Не зверей, хозяин. Тут что-то не так. Я чую.
— Мда?
Я задумался, но ненадолго. Пожалуй, мне стоило положиться на интуицию Дар. Она-то знала этот мир, а вот я был здесь чужаком. Кроме того, всю свою жизнь я опирался на разум и логику, так что с чуйкой у меня было не очень, в отличие от местных зверолюдов.
— Как скажешь, Дар. Пошли тогда.
Мы вошли в ручей и стали переходить его, но Дар вдруг бешено закричала и засвистела, так что я от неожиданности чуть не уронил в ручей копье, на которое я опирался на манер посоха.
— Что такое?
Но в ручье вокруг ящерки уже закрутился мощный водоворот, а Дар упала и стала тонуть.
Чего, блин? Какого хрена моя спутница тонет в речке, где воды по колено…
Глава 8
Через секунду я сообразил, что Дар тащит на дно какая-то тварина. Достаточно крупная, но при этом способная спрятаться в ручье. Это было странно, но рассуждать мне было некогда: я подбежал к месту, где бултыхалась моя спутница, и моя нога наткнулась под водой на нечто скользкое и живое…
Вот и гадай теперь, что это там под водой — Дар или неизвестный враг. Тыкать копьем в любом случае опасно, я могу поранить или убить ящерку, а мне этого не хочется. В принципе, я могу просто сбежать, оставив Дар помирать в этом ручье… Но это будет как-то не по-людски. Точнее, для этого мира как раз по-людски, но я-то не мразь.
Из воды тем временем уже вздымалось что-то темно-зеленое, чешуйчатое и очень толстое. Что бы это ни было, но явно не часть тела Дар — у ящерки не только руки и ноги, но даже талия тоньше этой штуковины.
Я чисто интуитивно применил удар копейщика-кавалериста, которым обычно всадник протыкает пехотинца. Да, я сейчас и сам был пешим, но память подсказала мне именно этот удар, и он вышёл, что надо. Все же не зря я прокачал искусство копейщика.
Копье пробило чешую подводной твари, войдя всем острием в плоть врага. В речке стремительно разливалась кровавая лужа, из-под воды полезли пузыри, как будто она закипела…