Я очень хочу жить: Мой личный опыт
Шрифт:
Я решила, что Грошев хочет приободрить меня, но, забегая вперед, скажу: он оказался абсолютно прав. Теперь мигрень забыта окончательно, даже цитрамон я не пью. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Десятого мая Александр Иванович и Володя Цехновичер повезли меня в больницу. Операцию назначили на тринадцатое число.
Я не особо суеверна, но перед выходом сказала мужу:
– Попроси Грошева поменять дату.
– Ерунда! – воскликнул Цехновичер. – Грушка, ты забыла? Тринадцатого мая у меня день рождения, и я хочу получить самый лучший подарок – сообщение о том, что ты наконец-то избавилась от опухоли. Незачем дергать хирурга, он настроился на определенное число, так тому и быть.
Своего автомобиля у нас тогда не было, поэтому в роли
– Надо посидеть перед дорогой.
– И балкон закрыть! – спохватился Александр Иванович.
Не успел муж сделать и пару шагов, как через распахнутую дверь впорхнул голубь и начал метаться по комнате.
Я не принадлежу к числу людей, которые верят приметам. Если в пятницу встречу на дороге черную кошку с пустым ведром и она нагло разобьет им зеркало, преспокойно пойду по своим делам. Но в ту минуту, глядя, как птица бьется о книжные шкафы, я просто похолодела от страха. Все знают: пернатое, влетевшее в дом, предвещает скорую смерть кого-то из хозяев. К слову сказать, сейчас в наш особняк в Подмосковье летом постоянно залетают глупые синички, а еще они вьют гнезда на трубах и на внешних частях кондиционеров. Один раз я мыла плиту, и мне буквально на голову выпал из вытяжки перепуганный птенец сойки. Хорошо, что я уже сняла с конфорки сковородку с жареной картошкой и погасила огонь. Привыкнув к пернатым гостям, я спокойно беру ошалевшую пташку, выношу ее в сад и отпускаю безо всяких отрицательных эмоций. Но, согласитесь, собираясь уезжать в клинику, где тебе предстоит несколько операций, не очень приятно наблюдать за сизарем, который шарахается по квартире.
Похоже, Александр Иванович тоже здорово перепугался, он сильно побледнел.
Первым опомнился Володя и понес какую-то чепуху:
– Голубь – символ мира, он приносит удачу.
Но мне от слов Цехновичера сделалось лишь хуже. Не заревела я лишь по одной причине. Накануне вечером приказала себе не плакать ни при каких обстоятельствах. У нас с онкологией идет война, я не имею права показать болезни свой страх или слабость, не боюсь рака, пусть он боится меня.
В конце концов голубя поймали, отпустили с балкона. Наша компания села в машину, доехала до Волоколамского шоссе, и вдруг раздался характерный звук – лопнуло колесо.
Володя полез за запаской, я отошла к газетному ларьку и старательно делала вид, будто увлечена разглядыванием обложек. В голове вертелась лишь одна мысль: ох, не стоит ложиться в клинику, похоже, живой мне оттуда не выйти, судьба подает недобрые знаки – сначала птичка, теперь покрышка, вероятно, лучше вернуться домой.
Но тут подошел мой муж.
– Надо купить журналов, будешь читать в палате. Ну, какие взять?
Я подавилась непроизнесенной фразой «давай поедем назад» и произнесла совсем другое:
– Берем те, что рассказывают о моде.
Шестьдесят вторая больница является московской, но расположена в области, на краю большого леса, и мало похожа на клинику, скорей уж на дом отдыха или санаторий. В 1998 году там еще не построили современный, комфортабельный многоэтажный корпус, я лежала в старом. Светло-желтое здание с большими белыми колоннами очень напоминало увеличенный в несколько раз Дом творчества писателей в Переделкине, и я вдруг успокоилась. Откуда-то пришло понимание: все непременно будет хорошо.
Я не верю ни в черную, ни в белую магию, мне никогда не встречался человек, передвигающий взглядом диваны, и я всегда посмеиваюсь, если вижу на экране телевизора обвешанного цепями мужчину с хрустальным шаром в руках, вещающего о будущем. Я ни разу в жизни не пила «заряженную» воду, не клала у голубого экрана тюбики с кремом, не приклеивала фотографии целителей к больным местам. Фразы «почистить ауру», «оздоровить карму», «изгнать из квартиры злых духов» вызывают у меня недоумение: неужели существуют люди, которые на самом деле уверены, что, пройдя по дому с зажженной свечой, они станут умнее, красивее, богаче и счастливее?
Но, надо признать, в некоторых зданиях начинаешь ощущать дискомфорт, тревогу. Там может быть богатое убранство, но все равно очень неуютно. Сейчас я довольно часто посещаю онкологические клиники и отделения и, честно говоря, в некоторые палаты захожу с трудом. Очень уж там тяжело, словно бетонная плита опускается на плечи, появляется чувство безнадежности, тоски, делается не по себе, как-то тревожно.
В шестьдесят второй больнице ничего подобного я не чувствовала. Никогда ранее и ни разу после завершения лечения в клинике мне не встречались врачи столь же внимательные, заботливые, предупредительные. Сразу оговорюсь: в год операций я еще не стала Дарьей Донцовой. Первые книги про Дашу Васильеву были написаны как раз в палате шестьдесят второй больницы – за ручку я взялась, чтобы занять массу свободного времени, которым раньше никогда не располагала. Так что не подумайте, будто приветливость медперсонала как-то связана со звездностью пациентки. И моя семья не заплатила за лечение ни копейки.
Ныне в Интернете полно сообщений от разных специалистов, которые утверждают, что Дарья Донцова выжила благодаря их усилиям. Неправда! Когда-то в советские годы мой коллега-журналист Давид Гай, человек крайне ехидный, подсчитал, сколько людей сообщило в своих воспоминаниях о том, что они несли вместе с Лениным бревно на субботнике в Кремле. Сейчас не помню точную цифру, но вроде этих большевиков около пяти сотен. Причем основная масса из них родилась в начале 30-х годов (если кто не знает, В. Ленин скончался в 1924 году). Вот и со мной, как выясняется, тащили, образно говоря, бревно десятки самых разных «специалистов». Донцову, оказывается, оперировали в Москве, Новосибирске, Питере, Казани, Владивостоке, Нью-Йорке, Мюнхене, Тель-Авиве, Париже… И почему-то никого не смущает, что лечение проводилось практически весной-летом 1998 года. (Хорошо, что я, бедняжка, не скончалась, летая безостановочно туда-сюда по свету. Надо, наверное, потребовать от «Аэрофлота» золотую карту VIP-пассажира за такое количество миль, проведенных мною в небе.) А еще меня, если верить тому же Интернету, ставили на ноги колдуны, экстрасенсы и знахари всех мастей. И я лопала горстями разнообразные БАДы, лекарства, которые недоступны простым смертным (миллион долларов за курс). К тому же жила в тайге у травника-отшельника и в то же самое время лечилась в Бурятии у тамошнего шамана. Получается, я освоила удивительный трюк – научилась клонироваться и рассылала свои «копии» по всему миру.
Дорогие мои, жизнь простой преподавательницы немецкого языка, бывшей журналистки, спасли в 62-й московской больнице. Бесплатно! Уходя домой, я принесла медсестрам торт, а хирургу Игорю Анатольевичу Грошеву, большому любителю чтения, мой муж подарил несколько книг. Это все. Ой, забыла про маленькие шоколадки, которые раздала девочкам-практиканткам из медучилища. Они выглядели чуть старше моей Маши и всегда успокаивали меня, когда я сидела перед перевязочным кабинетом.
И вот еще что. Пожалуйста, не надо тратить большие деньги на пилюли «Вытяжка из копыта уральского жирафа» или «Мумие океанических рыб», если вы видите статью, в которой написано: «Дарья Донцова принимает эти препараты регулярно». Никогда не принимала. Не принимаю. И даже приближаться к ним не стану.
Не так давно сын Оксаны Денис вместе с моей Марусей поехал на Птичий рынок. Первым, что они увидели, была большая корзина, в которой копошились милые щеночки, плод страстной любви неизвестных родителей. К плетеной ручке оказалась прикреплена моя фотография, вырезанная из какого-то журнала, с надписью: «Щенки от Дарьи Донцовой». Так вот, собачат я не рожала. А вылечили меня традиционными методами в простой клинике обыкновенные, но очень хорошие врачи.
Любой человек накануне операции нервничает. Я не исключение. Поэтому, когда ко мне в палату пришел анестезиолог, я налетела на него с вопросами. Остальные женщины, лежащие на своих кроватях (между прочим, уже удачно прооперированные), замолчали, слушая нашу беседу.