Я отведу тебя в место силы…
Шрифт:
Дальше беседа уже текла на этом языке. Аржан спросил, наметил ли уже Чи Мин маршрут путешествия. Тот ответил, что думал сначала остановиться в одной из гостиниц Горно-Алтайска, а потом уже определиться, куда поехать сначала, а куда потом.
– Слушай, зачем тебе гостиницы? Ты можешь сразу поехать со мной. Я раньше у нас все интересные места объездил. И много могу тебе показать и рассказать.
– А как же твои каникулы? – с сомнением спросил Чи Мин.
Но новый приятель с жаром объяснил:
– Ты что! Мне, наоборот, будет интересно с тобой вновь проехаться по всем местам! Знаешь, сколько всего интересного есть у нас в республике?!
– А… Кто такой кайчи? – переспросил Чи Мин, слегка ошалевший от такого напора.
– А! Кайчи – это сказитель, исполнитель кая – горлового пения. Слышал о таком?
– О горловом пении? Да, кажется, что-то слышал… Его монголы исполняют, кажется? – неуверенно произнес музыкант.
– Не только! И алтайцы тоже. И тувинцы.
– А ты – кто?
– Я – алтаец! – с гордостью сказал Аржан. – Ну, так что? Решайся, друг! Потом, дома, угощу тебя нашими национальными блюдами. Ты же наверняка никогда не пробовал алтайскую еду!
– Не пробовал! – засмеялся Чи Мин, для себя уже все решив.
В конце концов, что он теряет, поехав с этим жизнерадостным, общительным парнем? Тот, и впрямь, мог стать для него лучшим экскурсоводом в этом неизвестном краю.
Вскоре пассажиров пригласили на посадку.
Каково же было изумление Чи Мина, когда они прошли к крошечному самолетику, казавшемуся игрушечным на огромном летном поле! По невысокому (в три ступеньки) трапу они поднялись в такой же крошечный салон, в котором, кажется, было всего около десятка пассажирских кресел. Парни сели рядом.
Вскоре все пассажиры разместились на приглянувшихся им свободных местах, и к ним обратился высокий светлоусый и светловолосый мужчина лет тридцати пяти в форменном кителе и, представившись командиром экипажа (а в экипаже этом всего-то было два человека!), поприветствовал пассажиров и довольно быстро провел предполетный инструктаж.
Чи Мин включил переводчик и вставил в уши наушники и, таким образом, прекрасно понял все, что говорил летчик. А тот пояснил, что самолет принадлежит авиакомпании СиЛА («СИбирская Легкая Авиация»), что он летит с такой-то скоростью и способен набирать такую-то высоту, и попросил пристегнуть ремни безопасности.
Вокалист сидел у иллюминатора, и когда самолет набрал необходимую высоту, стал глядеть на проносящиеся внизу пейзажи. День был солнечный, редкие полупрозрачные облачка ничуть не закрывали обзора, и наш путешественник с жадностью вглядывался в зеленые долины, покрытые сочной травой и небольшими рощицами деревьев и кустарников, высокие горы – то лесистые, то сплошные скалы. Внизу петляли узкие полосы дорог, их пересекали сверкающие на солнце ленты рек. Самолетик летел над многочисленными селами – то большими, вольно раскинувшимися вдоль автомобильных трасс, то совсем крошечными, состоящими всего-то из полутора десятков домов.
Чи Мину все было внове, все интересно, и он с жадным восторгом впитывал, вбирал в себя эту новую, незнакомую действительность, так не похожую на его родной Хангук. Аржан, сидевший рядом, давал изредка пояснения, тянул шею, заглядывая в иллюминатор.
И Чи Мин, наконец, поверил, что это его путешествие будет интересным и необычным.
Глава 2
Чи Мин
Здание аэропорта оказалось совсем
– Он говорит, автобусы в город сейчас не ходят – там вроде трассу ремонтируют.
– Да? А как добираться?
– Ну, только с ним! Что, поедем?
– А у нас есть выбор?
– Не думаю, – покачал головой студент.
– Ну, а тогда чего мы стоим? Поехали!
Парни пошли за водителем, приведшим их к своей машине, погрузили в багажник вещи и сели на заднее сиденье.
Машина уже тронулась с места, когда Чи Мин спросил:
– А до города далеко?
– Нет, не очень. Скоро приедем, – заверил его Аржан.
Музыкант с интересом смотрел в окно на пробегающие мимо пейзажи. Дорога пролегала по большой равнине, окантованной высокими горами. Время от времени машина проезжала через сёла, то тут, то там раскинувшиеся по обеим сторонам трассы.
Аржан о чем-то разговаривал с таксистом, потом повернулся к попутчику:
– Поедем сразу до автовокзала. Он нас в деревню не повезет.
– Хорошо, – кивнул тот, продолжая разглядывать тянувшуюся за окном местность.
Вечерело, и небо начало окрашиваться в розоватые и сиреневые оттенки. Через какое-то время наши путешественники оказались в большом селе, а на одном из перекрестков повернули вправо и начали подниматься в гору. Дорога вела всё выше и выше и вдруг в какой-то момент нырнула вниз, и перед глазами Чи Мина, как на ладони, открылся город, расположившийся в просторной долине, со всех сторон обрамленной высокими лесистыми горами, острые вершины которых устремлялись в небеса.
Справа от дороги, на отвесном горном склоне, виднелись огромные белые буквы, складывающиеся в три слова. Прочесть их Чи Мин, конечно, не мог – написано было на кириллице. Но он догадался, что, вероятно, это было название города, возможно, даже в разные исторические эпохи.
Когда потом, уже значительно позже, он поинтересовался у друга, что написано на той горе, Аржан подтвердил его предположение.
По виляющей серпантином дороге машина въехала в город и понеслась по ровному центральному проспекту. Музыкант отметил, что невысокие многоэтажки соседствовали с одноэтажными домиками, уходящими далеко вверх по склонам гор. Архитектура их была непривычной глазу Чи Мина, отличающейся от всего, что он видел в родной Корее. Кирпичные или деревянные, под острыми двускатными крышами, они казались чуждыми и непонятными. Как и люди, обитающие в них.
Автовокзал располагался в самом центре города. И это, вероятно, было удобно для пассажиров.
Водитель заехал на стоянку и заглушил мотор.
Парни забрали свои рюкзаки из багажника и попрощались с таксистом. Студент повел нового приятеля в здание вокзала и остановился перед огромным – во всю стену – табло, на котором были указаны все автобусные маршруты.
Пробежался глазами по строчкам и разочарованно цокнул языком.
– Что? – спросил Чи Мин по-английски.
– Сегодня автобусов уже не будет, – ответил алтаец, поджав красиво вылепленные губы, и крошечная морщинка пролегла меж аккуратных темных бровей, придав чистому юношескому лицу задумчивое выражение.