Я Пилигрим
Шрифт:
– Не впадайте в панику, еще не все готово, – сказал он. – Наши специалисты используют программное обеспечение, чтобы сделать изображение более четким, пытаются добавить отсутствующие микроскопические точки, взяв их из соседних фрагментов. Тот же самый метод мы применяем, имея дело с поврежденными фресками.
Но меня действительно охватила паника; думаю, это случилось бы и с директором, если бы он знал, как много поставлено на карту. Молодой человек, сидевший за клавиатурой, посылал команды одну за другой. Лицо компьютерщика, белое как стена, выражало крайнюю степень напряжения, почти религиозную сосредоточенность. Было ясно, что он не сдался, и это действовало успокаивающе.
Медленно, сначала почти незаметно, но по мере того, как ускорялось вращение жестких дисков, все отчетливее проступали из темного океана какие-то очертания. По предупреждающим желтым сигналам, которые мигали на контроллерах, я понял, что система работает почти на пределе своих возможностей, но техники явно не собирались отступать. Я видел часть комнаты так, как если бы смотрел со стороны пруда с темной водой: фрагменты люстры, очертания окон, боковую сторону камина. Это определенно была библиотека Французского дома, La Salle d’Attente, – да как его ни назови, это, в конце концов, не важно. Я с трудом верил своим глазам.
– Кажется, есть изображение человека, – объявил бледный техник, не переставая щелкать клавишами.
Он показал на участок, который я про себя именовал «вода в пруду»: более темный, чем остальные, но с какими-то смутными очертаниями. Техник выделил его электронной сеткой, добавив максимум света и пикселей, и вот на экране появилось кожаное кресло. Оно было отчетливо видно!
Мои ладони вспотели, несмотря на бесперебойно работающие кондиционеры. Я уже мог различить неясные очертания головы, сгиб руки, кусочек шеи сидящего в кресле человека. Почти наверняка это был Додж. Техники не прекращали своих усилий, сигналы тревоги неистовствовали; темная вода, окружающая кресло, приобрела более четкие формы.
Додж был в комнате один.
Тем не менее директор и вся его команда повернулись ко мне, не скрывая ликования. Послышались радостные возгласы. План, который они продумали и осуществили, оказался успешным: им удалось получить изображение из неслыханной, невероятной среды. Без сомнения, это было выдающимся достижением. Но, увы, мне они ничем не помогли, и это тоже было совершенно ясно.
– Что-то не так? – удивился директор, увидев, какое выражение появилось на моем лице.
– Я знал, что в кресле сидел человек. Но мне были нужны двое. А как насчет второго зеркала? Мы смогли бы взглянуть на комнату под другим углом.
Все посмотрели на монитор: бледный парень и его коллега успели вывести на экран второе изображение. Даже полный профан в компьютерной графике без труда мог понять: оно было гораздо более размытым, океан черноты глубже, освещенность слабая. Как будто мы смотрели из-под воды.
Техники задвигались быстрее. Темное пятно исчезло, парень, сидевший за клавиатурой, вновь извлек из небытия отдельные фрагменты библиотеки. Появились части кресла и стола, но их очертания были гораздо менее отчетливыми, чем раньше. Предупредительные огни мигали желтым, на нескольких контроллерах зажегся красный свет. Мои надежды почти угасли.
Техники тоже впали в уныние, глядя на то, как усилилось мигание лампочек предупредительных сигналов. Никакого реального улучшения качества изображения добиться не удавалось.
Итак, запас везения исчерпан, подумал я, ощущая на себе взгляды директора и его сотрудников, которые знали, что я разочарован, и терялись в догадках, как я перенесу этот удар судьбы.
Все огни стали красными: я понял, что техники достигли пределов своих возможностей и прекратили попытки как-то улучшить картинку. Библиотека осталась на экране в наполовину сформированном виде, как безмолвное напоминание о неудаче. Бледный техник наклонился к монитору и, указав на один из темных участков, сказал что-то по-итальянски. Директор и реставраторы внимательно разглядывали это место, но, похоже, никто ничего не увидел.
Техник, не слишком уверенный в своей правоте, выделил этот участок сеткой. Игнорируя красные огни, он дал изображение крупным планом и, манипулируя с пикселями, сделал еще одну попытку извлечь из него истину.
Ничего.
Подошел его коллега и задал какую-то команду. Участок, выделенный сеткой, преобразился: черное стало белым, словно перед нами возник негатив. Внезапно мы все увидели нечто: вертикальное очертание, словно вошедшее в кадр извне. Оба компьютерщика работали быстро, на пределе оперативных возможностей программного обеспечения и жестких дисков. То и дело на экране появлялись предупреждения, но техники тут же отменяли их. Красные огни больше не вспыхивали.
Парни продолжали свои попытки, но им не удавалось добиться никакого существенного улучшения. Возникшие контуры дразнили нас, но и только. Тогда они вернули изображение из негатива в прежний вид, убрав сетку и крупный план.
И фигура все-таки появилась! Нечеткое, призрачное очертание превратилось в человека, стоящего у камина. Невозможно было даже различить, мужчина это или женщина, что, впрочем, не столь уж и важно. Главное другое: в комнате определенно находились двое.
Директор и его команда мгновение смотрели на экран, а потом заметно повеселели. Оба техника вскочили со своих мест и принялись обниматься с коллегами.
Я улыбнулся и зааплодировал. Эти люди не знали и никогда не узнают, что благодаря их усилиям следопыт вернулся в дело и снова вышел на тропу.
Глава 29
Я распахнул дубовые двери в ночь, такую ясную и бодрящую, что старая булыжная мостовая и фасады времен эпохи Возрождения показались мне живыми, как пейзаж в какой-то странной видеоигре. О том, что я нахожусь в реальном мире, напоминали лишь толпы людей на улицах. Такси нигде не было видно.
Мне нужно было сделать два телефонных звонка. Ожидая, когда ответят на первый из них, я миновал внешние камеры наблюдения у реставрационной мастерской и вышел на широкую улицу.
Лейла Кумали взяла трубку, и я без лишних предисловий сказал ей, что располагаю фотографией, на которой запечатлен неизвестный, находившийся в библиотеке вместе с Доджем за шесть минут до того, как его убили. Кумали ответила мне ошеломленным молчанием.
Я рассказал ей, что директор реставрационной мастерской галереи Уффици готовит полный отчет, который пошлет ей вместе с копией фотографии.