Я подарю тебе землю
Шрифт:
— Но ведь и главный нотариус тоже почему-то не спешит. Что вы на это скажете?
— Я приказал ему приехать, и если он посмеет ослушаться, я его в порошок сотру. Он такой же мой подданный, как и любой другой, и, даже если он сам считает иначе, он все же находится в моей власти. Так что займитесь делом.
Олдерих тут же направился к боцману — тот стоял возле графской фелюги, плавно покачивающейся на волнах у берега, ожидая распоряжений.
Это было судно длиной в тридцать шагов длиной, выкрашенное в синий и серебристый цвета и оснащённое двенадцатью парами весел. На палубе был установлен великолепный шатер из расшитого
Стоило им подняться на борт фелюги, как из глоток всех присутствующих вырвался радостный крик: на горизонте показался силуэт «Отважной».
Прошло немало времени, прежде чем два корабля встретились.
Когда вся компания разместилась в фелюге, гребцы подняли весла и, дружно взмахивая ими под барабан кормчего, направили фелюгу к буйкам цветов Барселонского дома, они держались на цепях с камнем на конце. Когда фелюга приблизилась к галере, там уже держали наготове железные крюки и крепко сцепили корабли между собой. Затем с галеры сбросили веревочную лестницу, чтобы рыцари могли подняться на палубу.
Забыв обо всех приличиях, Рамон Беренгер I, граф Барселонский, помчался как одержимый к ближайшей абордажной доске, не дожидаясь, пока рыцари свиты бросят ему верёвочную лестницу. Вслед за ним на «Отважную» перебрались остальные. Едва завидев графа, его рыцари, без колебаний рисковавшие жизнью по приказу своего сеньора, разразились радостными криками. Не скрывая бурной радости, эскорт графа и рыцари на «Отважной» едва не задушили друг друга в объятьях.
Крепко обняв рыцарей одного за другим, Рамон Беренгер отозвал в сторону Жильбера д'Эструка.
— Где графиня? — спросил он дрожащим от нетерпения голосом.
— В своей каюте, ждёт вас. Только она просила передать, чтобы вы к ней не входили, пока она не позовёт.
— Тогда расскажите пока, как вы добрались, мой добрый Жильбер.
— Сеньор, — ответил Жильбер, на лице которого была написана усталость после нелегкого путешествия, — это слишком долгая история. У нас впереди достаточно времени, рассказов о наших приключениях хватит на много дней, но кое о чем я все же скажу прямо сейчас: если бы не мужество и сила духа графини, возможно, никого из этих закаленных в боях воинов и отважных моряков сейчас не было бы в живых и некому было бы рассказать вам об этом.
— Ради бога, расскажите, что случилось? А не то я с ума сойду от беспокойства.
Д'Эструк подробно рассказал, как вела себя Альмодис в те страшные минуты, когда на них напали пираты.
— Могу сказать, сеньор, что если супруга подарит вам наследника, он станет гордостью вашей армии.
В эту минуту дверь каюты открылась, и перед ними предстала донья Лионор.
— Сеньор, — почтительно присела она в реверансе, — графиня Альмодис готова вас принять.
Могущественный властитель Барселоны вошел в каюту, сам не свой от волнения, чувствуя себя восторженным юнцом, спешащим на первое в жизни свидание.
Влюбленная пара долго не покидала капитанской каюты. Уже в сумерках графский корабль в окружении сияющих огнями рыбацких лодок достиг причала, где уже
Лишь один человек не разделял всеобщего ликования — Педро Рамон, первенец Рамона Беренгера и его первой жены, покойной Изабеллы Барселонской. Укрывшись за плотной портьерой на потайном балконе второго этажа, он пожирал глазами точеный профиль ненавистной шлюхи, посмевшей посягнуть на то, что ей не принадлежит. В эту минуту она как раз подняла руку, приветствуя ликующую толпу.
Часть вторая
29
Барселона, 1053 год
Марти решил воспользоваться тем, что предприятие, к которому некоторым образом имеет отношение Бернат Монкузи, идет как по маслу, чтобы обратиться к этой важной персоне с давно взлелеянной просьбой. Он позвонил в колокольчик, и в комнатку, где он обдумывал свои планы, вошла Катерина.
— Омар дома? — спросил Марти.
— Он ушел, хозяин.
— Не называйте меня хозяином, Катерина, мне это не нравится. Вы не знаете, куда он ушел?
— Думаю, на мельницу, потому что уехал верхом. По делам в городе он бы пошел пешком.
— Хорошо, тогда приготовьте мне голубую котту [17] и серые штаны и скажите на кухне, чтобы меня не ждали.
— Одну минутку, хозяин... прошу прощения, сеньор.
В скором времени Марти отправился в контору Берната Монкузи.
17
Котта — верхняя мужская и женская одежда, которую надевали поверх нижней рубашки и подпоясывали ремнем.
Конрад Бруфау, секретарь советника, чьего расположения Марти добился в первый же день, прекрасно знал, что его сеньор готов принять Марти в любое время, его не нужно держать в приемной.
— Сеньор примет вас, как только закончит беседу с главным казначеем дворца, — сообщил секретарь.
Уже давно дожидающийся в приемной провинциальный дворянин возмутился:
— Я подам на вас жалобу смотрителю городских рынков, — пригрозил он.
Конрада Бруфау это нисколько не испугало.
— Вы собираетесь учить меня, как выполнять мою работу?
— Я лишь хочу сказать, что сейчас моя очередь, а этот сеньор должен войти после меня.
— Если вы желаете, чтобы ваше прошение отклонили, то так и поступим, — заявил секретарь. — Сейчас пойду к советнику и доложу ему, что вы требуете немедленно заняться вашим делом, а дон Марти Барбани может и подождать. Тогда вам уж точно откажут, поскольку моему сеньору вряд ли понравится, что заставили ждать кабальеро, который пользуется его личным расположением и имеет свободный доступ в его кабинет. Так что, если желаете, я немедленно доложу о вас сеньору.