Я пришел, чтобы судить
Шрифт:
Он потолкался у входа, потом решил все же переждать поток людей. Интересно, как всего-то десяток человек умудрялись долго выходить, да еще создавать водоворот у дверей своими разговорами, обсуждениями, обменом какими-то бумагами. Потом Антону это надоело. Он решительно положил руку на плечо ближайшему мужчине, который своей широкой спиной перекрывал вход в кабинет, очень веско сказал «разрешите», решительно протерся между еще несколькими сотрудниками и, наконец, оказался в кабинете.
Ну-у! Того, что у главы администрации города кабинет будет посолиднее, чем у начальника РУВД, Антон ожидал. Но чтобы настолько! Конечно же, пластиковые окна, конечно же, вертикальные жалюзи, но качество
Раздражение, копившееся почти полтора часа, готово было выплеснуться из Антона при виде всего этого великолепия. Сразу захотелось говорить резкости и дерзости, особенно по поводу отношения к людям, бесцельно и унизительно торчащим в приемной.
За столом сидел мужчина лет сорока, с лицом, несколько напоминающим лошадиное. Какое-то оно было вытянутое и тяжеловатое в нижней части. Или такое впечатление создавалось от манеры странно двигать челюсть вперед при разговоре? И своей внешностью мэр тоже вызвал у Антона раздражение. В данный момент из кабинета еще не вышли две женщины, а мэр, активно с кем-то разговаривавший по телефону, сыпал матерщиной, как заводской мастер. Его длинная фигура постоянно меняла позу в дорогом кресле. Он то откидывался назад на спинку кресла, то склонялся над столом, ставя на него локти и растопыривая пальцы левой руки, то разворачивался всем корпусом к окну и начинал отмахивать левой рукой в такт своим веским выражениям. Наконец мэр бросил трубку телефона на аппарат.
– Здравствуйте, – как можно спокойнее сказал Антон, подходя к длинному приставному столу. – Моя фамилия Копаев.
– Заходи, садись, – без всякой любезности кивнул мэр на стулья. И тут же склонился к селектору слева от себя: – Ира! Где там Михайлов? Найди его, нам через десять минут выезжать, а его где-то носит!
– Вы мне назначили на пятнадцать часов, – не удержался от напоминания Антон. – Я вас слушаю.
– Да-а… – Мэр глянул на часы, видимо, думая совсем о другом. – Время, б…, летит, как… Так, ладно, давай с тобой решим. Значит, тебя Кулевец прислал? Чего-нибудь умеешь? Уж больно ты молодой.
– Много чего умею, – стиснув зубы, чтобы не выдать накатившую злость, ответил Антон. – И опыт кое-какой есть, включая и боевой.
– Спецназ какой-нибудь? – пренебрежительно хмыкнул Рекунов. – Ну, смотри, тебе Кулевец должен был ситуацию объяснить, чтобы я тут время не тратил. Твоя задача прикрыть мою дочь от возможных угроз. Х… его знает, этого урода, что там у него на уме. Твои там разбираются, а жить надо сейчас. В общем, не думаю, что кто-нибудь рискнет нажить себе такие неприятности, но в жизни, парень, бывает всякое. Взбрендит ему похитить Ольгу, а потом меня шантажировать, вот и попляшете потом.
– Из дома ей выходить разрешено? – стал задавать Антон вопросы по существу.
– Ну-у, как бы нежелательно, конечно, – нахмурился Рекунов, – но, с другой стороны, особых причин до такой степени всего бояться тоже вроде бы нет. Я, конечно, рекомендовал ей посидеть дома. Пусть подружек лучше к себе приглашает, вечеринки там всякие устраивают.
– Понятно, – не сдержал усмешки Антон.
Ему очень хотелось прямо спросить: ты, дорогой папаша, не можешь справиться со своей дочерью, или опасность настолько мала, что ты не видишь необходимости ограничивать ее свободу? А телохранитель тебе нужен, чтобы свою значимость подчеркнуть. Правда, он почти дословно предполагал, что услышит в ответ. И, наверное, не только он, а еще и Кулевец.
– А раз понятно, тогда вперед. Я сейчас позвоню домой, что ты приедешь. И повнимательнее там.
Последнее было произнесено с такой обреченностью, с таким недоверием, что у мэра даже лицо скривилось. Антона это заело, хотя в глубине души он понимал, что это просто такой тип людей, которые во всех видят неумех и считают, что вокруг никто ни в чем не разбирается. Естественно, самих себя эти люди причисляют чуть ли не к гениям, спасителям России или в крайнем случае собственного города. И самое обидное, что они признания своих заслуг требуют материального. Или не требуют, но полагают. И берут самостоятельно.
– Не волнуйтесь, – как можно тверже и холоднее сказал Антон. – Мне в людей стрелять приходилось. Понадобится, буду стрелять еще. А если надо, и собой закрою. Это работа. – Он четко повернулся и вышел из кабинета, злясь на себя. Вот приспичило роль разыгрывать. Как мальчишка, хорохорился! Пора уже привыкать, что начальники вот такие и бывают.
До дома Рекунова от администрации пешком было всего минут сорок, причем неторопливым шагом. Городок вообще имел площадь едва ли больше двадцати квадратных километров. Пройти его из конца в конец можно за час.
Забор из красного облицовочного кирпича выделялся на фоне окружающих строений. Элитный коттеджный поселок начинался несколько дальше. И застраиваться он начал, наверное, гораздо позже. Когда Антон подошел к дому ближе, то увидел, что на обширном участке у самого забора стоит еще и обычный, правда маленький и очень старый дом. Сразу возникла мысль, что это и есть исконный дом, родовое гнездо мэра. А вот трехэтажное великолепие из такого же красного облицовочного кирпича и с обилием кованых изделий – это уже итог его жизнедеятельности, плоды, так сказать, трудов на благо граждан и земляков. Правда, старенький дом сейчас явно находился в стадии разборки.
У кованых черных ворот Антон разыскал кнопку электрического звонка и нажал ее. Секунд тридцать ничего не происходило, а потом в два голоса заухали чудовищные голоса. То, что собачьи, он не сомневался, а вид этих зверей даже боялся себе представить.
Когда калитка открылась, Антон увидел мужчину в рабочей одежде, но с очень профессиональным взглядом. Как и ожидал, пришлось не просто объясняться, но и предъявлять паспорт. Собственно, в данной ситуации он считал это правильным.
Двор оказался ухоженным и чем-то напоминал фасадную часть территории здания областного правительства в Екатеринбурге. Такая же дорогая тротуарная плитка, которой был вымощен широкий въезд от самых ворот до дома. Ухоженный, хорошего качества газон и несколько деревьев, живописно разбросанных по нему. Вдоль самого въезда красовались стройные туи. Собственно, на месте оказались и обе обладательницы страшных голосов – две огромные кавказские овчарки с угрюмыми недоверчивыми глазами.
– Меня Михаил зовут, – представился мужчина, одним жестом приведя овчарок в послушание. – Я тут за территорией приглядываю. Пойдем, я тебя к Ольге провожу. Отец только что ей звонил, а то бы она уже умотала.
Антон молча последовал за Михаилом, косясь на собачек.
– А с этими зверями мне как подружиться? Или ты каждый раз провожать меня будешь?
– Не боись, – усмехнулся Михаил, – они умные. Ты со мной зашел, значит, свой. А одного они тебя в дом все равно не пустят. Мне так и так калитку открывать.