Я признала хаос
Шрифт:
– Вот и закончили.
– Сминая в кулаке остатки тряпья, на который был разодран мешочек, некогда наполненный монетками, Четыреста пятая смотрит вдаль и тихонечко гладит меня по волосам. Далеко внизу по территории рынка деятельно снуют пронумерованные муравьишки-людишки.
– Ты отдала все монетоньки.
– Меня возмущает ее расточительство.
– И даже себе ничего не оставила.
Четыреста пятая отводит взор от линии горизонта и встает на колени напротив меня. Теперь наши лица находятся друг напротив друга.
– Хочу убедиться, что смогу хоть как-то тебе помочь в будущем. Если вдруг ты будешь отчаянно нуждаться в поддержке.
– Закусив нижнюю губу, она слегка морщится, а затем, наклонившись, легонько бодает меня макушкой.
– Не волнуйся обо мне, солнышко. Я буду в порядке. Серьезно. Я необыкновенно крепкая.
– А зачем тебе убеждаться?
– Замешательство не покидает меня, а необъяснимая тревога заполняет нутро, царапая горло. Я обнимаю ее голову, неловко задевая уши, и жмусь щекой к ее пахнущим корицей волосам.
– Мы же всегда будем вместе. И ты в любой момент сумеешь помочь мне. А я тебе.
Четыреста пятая реагирует на мой порыв не сразу и еще долго позволяет мне удерживать ее в неудобной позе.
– Конечно, - слышу я тихий ответ.
– Непременно будем вместе. Но не забудь о наших тайничках. Помни. Просто так. Это же только наша игра в поиск сокровищ.
Неспешно возвращаемся в «Тихий угол». Работа на сегодня выполнена, как уверяет Четыреста пятая, но главное - даже морганием нельзя позволить смотрительнице приюта, госпоже Тай, догадаться, что часть полученных от клиента денег злостно утаена.
Перед тем, как пройти через главный вход, Четыреста пятая вновь прикладывает палец к губам и задорно подмигивает мне сначала левым, затем правым глазом. Серьезно киваю и расслабляю мимику. Госпожа Тай не слишком обращает на меня внимание, так как я не представляю, по ее словам особой ценности, но раз главный «слиток золота» возится со мной, то и ей волей-неволей приходится периодически вспоминать обо мне. Вряд ли бы я получала хоть что-то из еды, если бы не вмешательство Четыреста пятой. Про одежду и мыло и говорить не стоит.
– А вот и последняя.
– К нам спешит госпожа Тай. Ее волосы растрепались, дыхание сбилось, а глаза блестят так, словно она уже опрокинула в себя нечто крепкое, не дождавшись сумерек.
– Давайте и эту в тот же список.
Она хватает меня за запястье и, сжимая со всей силы, тащит за собой - к стоящим поодаль наемным приютским помощникам. Однако нам удается беспрепятственно пройти всего каких-то пару метров, как вдруг перед нами вырастает Четыреста пятая. Ее рука со скрюченными пальцами с быстротой хищника опускается сверху на руку госпожи Тай, удерживающую меня, а мгновением позже смотрительница взвизгивает, близко познакомившись с впившимися в ее кожу ногтями.
– Чертовка дьявольская!
– Она сплевывает на грязный пол и злобно пялится на напавшую.
– Совсем башку снесло? Чего устроила, тварь?!
– Куда вы собирались ее отвезти?
– Четыреста пятая прижимает отвоеванную меня к себе настолько крепко, что я даже начинаю сомневаться, что она вообще когда-нибудь в этой жизни согласится меня отпустить.
– Не твое собачье дело, чертовка.
– Госпожа Тай обеспокоенно рассматривает царапины.
– Твое - ублажать кого надо и тряпку в глотку себе запихивать, чтоб лишнего не болтать. Не приносила бы доход, я бы тебе шею прямо сейчас свернула, четверка недалекая. Давай сюда ребенка.
В ответ Четыреста пятая разворачивается к ней спиной, передвинув и меня, и, загородив собой, свирепо глядит на женщину через плечо.
– Ни за что не отдам.
– Не тебе решать.
– Госпожа Тай, успев утихомириться после вспышки, раздражено фыркает.
– Заказчик забирает всю группу и платит намного больше, чем стоит даже тысяча таких никчемышей. Такого я не упущу. Отлипай от своего зверька, и дай мне уже избавиться от старья из бракованных малолеток. И, если уж так неймется, что хочется о ком-нибудь позаботится, то я подброшу тебе кого-нибудь сносного из новых сиротинушек. Здесь конвейер, милая. Или даже позволю выбрать тебе самой.
– Я буду работать больше.
– Что?
– Госпожа Тай хмурится.
– К чему это?
– Буду работать больше и дольше. Со многими. Часто.
– Вкрадчивость интонаций позволяет Четыреста пятой выглядеть сильной и сыпать полными уверенности утверждениями, но я-то слышу, как громко бухает ее сердце.
– Больше денег. Больше клиентов. Больше завлечений. А значит, еще больше денег.
– И?..
– Поразмыслив, предлагает продолжить госпожа Тай.
– Шестьсот тридцать седьмая остается со мной. Это мое условие.
– Ты не в том положении, милочка, чтобы просить меня соблюдать какие-то там условия. Ты - гниль под моими подошвами. Усекла?
– Гниль, которую покупают, - парирует Четыреста пятая.
– Способная принести вам больше денег. Если позволите, конечно.
Госпожа Тай громко чертыхается и на эмоциях ударяет себя кулаком по бедру. Пару секунд всматривается в хорошенькое личико своего «слитка» и «гнили» и, приблизившись, наклоняется ко мне.
– Рано или поздно эта малютка тоже будет на меня работать, - с ухмылкой предупреждает она.
– По стопам своей защитницы пойдет. Уж я заставлю
– Но точно не сегодня.
– Четыреста пятая снова поворачивается, пряча меня, а нос смотрительницы утыкается в ее спину.
– Гнильцо мое. А ты, гнилушка, расти поскорее. Пора трудиться во благо Клоаки.
Отпускает меня Четыреста пятая только тогда, когда смотрительница вместе с помощниками скрывается за углом.
– Ничего… Ничего… - Она опускается на пол, тяжело дыша.
– Ничего… Солнышко. Я все сделаю. Не бойся. Я выведу тебя отсюда. Ты покинешь это место, обещаю…