Я родом из СОБРа
Шрифт:
Тот поднял глаза и уставился на Алексея. Сначала он не узнал Чижова из-за густой темно-зеленой раскраски на лице, затем в его глазах проступило понимание. Чеченец сжал зубы, но с ним поздоровались, и он нехотя ответил на приветствие.
– Ну, что будем делать?
В другой ситуации они бы обнимались и хлопали друг друга по плечам, радостно улыбались, вглядывались в лица, отмечая про себя возрастные изменения, и начинали бы свои вопросы со слова «а помнишь?». Сейчас же было не до теплых воспоминаний. Алексей напряженно думал, как поступить.
Рамазан пожал плечами. Просить о пощаде он
Алексей вздохнул, затем подумал, встал и, достав ключи от наручников (а они делались стандартные для всех), разомкнул стальные браслеты на сведенных сзади руках старого знакомого. Броситься на него чеченец сразу бы не смог при всем желании, его руки затекли так, что он еще некоторое время сидел в прежней позе, морщась и разминая кисти. Только потом он осторожно свел плечи и положил руки на колени. Чижов тем временем сдвинул предохранитель на «ВСС» и навел его на живот Рамазана. Затем полез в карман и вытащил пачку сигарет. Прихватив зубами одну, он бросил пачку под ноги чеченцу. Тот медленно согнулся, поднял ее и не торопясь закурил. Между ними было около трех метров. Указательный палец Чижова спокойно лежал на спусковом крючке.
– Ты из ахмедовской банды?
– Нет. Я пришел сюда за ними, Джангуразов хотел их в отряд взять...
– Хотел?
– Ну да. Только я не хочу. Бандиты и грабители, с них толку не будет.
Алексей хмыкнул.
– Чего ты хмыкаешь? Да, бандиты. А ты думаешь, что мы все такие... Ошибаешься. Очень много людей воюет за свободную республику.
Рамазан говорил медленно, пережитый стресс давал о себе знать дрожанием рук и сердцебиением. Он никак не мог прекратить мельчайшую вибрацию кистей, быстро сжал пальцы в кулак и секунду смотрел на него, затем опустил его на колено. В другой руке колебался огонек сигареты.
– Это ты был в Самашках?
– Я.
– Я узнал тебя – и не смог выстрелить.
– Я тоже узнал тебя – и не смог взорвать школу, где вы остановились.
Алексей выпрямился. Холодная рука ужаса на мгновение сжала его душу и отпустила. В спецназ не берут людей, склонных к переживаниям вроде «что было бы, если бы...». Психологи отсеивают таких сразу. Позже, уже на базе Чижов узнал, что во дворе школы нашли два мощных фугаса. Провод от них, ведущий в лес, был перерезан. Недостаток информации не позволял узнать правду, но и тогда Алексей смутно почувствовал, что Рамазан как-то был причастен к этому. «Впрочем, убей я его тогда, он бы тоже не взорвал школу, – мрачно усмехнулся спецназовец. – Хотя кто знает, может, там были и другие...»
– Значит, квиты?
Чеченец секунду подумал, поточнее вспоминая значение этого русского слова, затем медленно кивнул головой:
– Наверное...
Сигарета догорела, Алексей бросил ее под ноги и придавил рифленой подошвой. Глаз с Рамазана он не спускал, и ствол автомата на его колене не шевельнулся.
– Я все хотел спросить тебя, да времени не было... Тогда, в Самашках еще... – Еле уловимая усмешка прозвучала в голосе русского. – За что ты воюешь? Насколько я тебя знаю, ты далеко не дурак; ты же понимаешь, что мы все равно выиграем эту войну. Не сейчас, так потом.
– Ты не понимаешь. – Рамазан посмотрел в глаза Чижова. – У меня убили товарища...
– Наверняка он воевал против нас...
– Да, воевал. – Рамазан вспомнил Тимура и опустил глаза. – Но это был мой друг, почти родственник, я с ним вырос... Но не это главное.
– Интересно...
– Интересно, говоришь?.. Когда я был маленький, меня в Грозном ударил русский взрослый мужик. Он сказал мне: «Говори на русском, волчонок, ты не у себя дома». А мы тогда с Тимуром поехали в город на выходные покататься на качелях и поесть мороженого. Я это запомнил на всю жизнь. Когда я спросил у отца, почему он это сделал, и если я не дома у себя в республике, то где тогда мой дом... Отец впервые ничего не смог мне объяснить. А мама тогда заплакала...
Чижов смигнул и опустил глаза, не теряя, однако, из виду нижнюю часть тела сидящего напротив чеченца.
– А выселение... Из десяти человек едва уцелело трое-четверо. Чеченцев привезли в замерзшую степь и выбросили из вагонов... Двадцать третье февраля, как раз на ваш праздник. В степи не было ничего, даже землянок. Ты хоть представляешь, сколько людей тогда погибло? Из ссылки не вернулись два моих деда и тетка по матери. А в чем они были виноваты перед вами? И за что нам любить и уважать русских?
Рамазан говорил медленно и задумчиво, глядя на свои руки, лежавшие на коленях. Дрожать они уже перестали. Чижов хотел было возразить, напомнить о политической ситуации, о сталинском режиме, о... Но тут же подумал, что все это сейчас не имеет значения. Ведь чеченцев выселяли русские, как ни крути, не американцы же... Он вздохнул. Рамазан продолжал:
– Да и потом у нас всю жизнь вы (русские, как понял Алексей) командовали... на должность выше бригадирской в колхозе чеченцев не ставили... А если и ставили, то в виде исключения. Ну и так далее...
Чеченец помолчал.
– А эту войну вы не выиграете. И вообще, зачем вы полезли к нам? У тебя что, дома дел нет? Что ты в Чечне забыл? Ты и твои товарищи? Вы же видите, что против народа идете! Против народа, Алексей! Почти все против вас воюют. Не считая только вот таких шакалов, которые набивают свой карман, пользуясь неразберихой и войной...
И Рамазан кивнул головой в сторону села. Алексей некоторое время молча смотрел на него, затем произнес:
– Вот видишь, ты же понимаешь, что они бандиты. А у бандитов национальности нет. Многие русские сейчас присоединились бы к ним, поживиться...
– А кто спорит... Я у Ахмедова видел двоих русских. Бородки отпустили, арабские имена взяли, гаденыши...
Чижов молчал, глядя на хмурого плотного парня, с которым когда-то служил. Тогда он был весел и искренен, с ним приятно было общаться. А сейчас напротив него сидел враг. Пускаться в долгие политические прения, рассказывать о невероятно высоком уровне криминогенности в его родной республике, о том, что сейчас российская армия восстанавливает (или пытается восстановить) конституционный порядок в Чечне... борется с незаконными бандформированиями... они не на политзанятиях, в конце концов. Рамазан и так все знает, его не переубедишь, да и прав он по-своему. Он ведет свою личную войну против России, а Алексей на работе. Ну что ж...