Я родом из СОБРа
Шрифт:
Чижов оглянулся, вдохнул свежий ветер и прищурился, оглядывая местность. Боевые машины давно вышли из предгорий Нальчика и двигались по дороге на восток параллельно Главному Кавказскому хребту. Весна набирала силу. Зеленеющие поля уходили в обе стороны от дороги. В который раз Алексей поразился удивительной красоте гор. Мощнейшие, поднятые на невообразимую высоту снеговые вершины тянулись, закрывая собой всю южную сторону горизонта. Ослепительно-голубое небо, белый снег и темная зелень лесов. Алексей закурил, прикрываясь за башней. На «броне» сидели несколько человек, удобно расположившись на старых матах, предусмотрительно взятых в отряде. Пулемет «красавчик» наблюдал за дорогой за кормой машины.
Чижов еще раз посмотрел на горы. От них можно было не отрывать взгляда, как от бегущей воды. «Зачем и почему люди воюют, если они живут среди такой красоты?» – в очередной раз подумал Алексей и усмехнулся. Он решил, что подобные мысли приходили в голову солдатам еще от сотворения мира. Войны пройдут, погибнут люди, а эти красивые, засыпанные снегом камни останутся. Вот сейчас Казбек равнодушно смотрит на две ползущие по дороге зеленые гремящие букашки с еще более мелкими и суетливыми созданиями внутри. И ему совершенно наплевать, вернутся они обратно или нет, сколько их проедет назад с боевой операции, в очередной раз разглядывая величественную, видную с любой точки длинного пути вершину.
«А вот Ошхамахо на это тем более наплевать. – Чижов назвал Эльбрус по-кабардински, так ему больше нравилось. – Он-то нас не видит. Он находится на другом направлении, по дороге в Пятигорск». Алексей усмехнулся и выбросил сигарету. С таким настроением воевать нельзя. Надо собраться. Это происходило с ним каждый раз, когда он выезжал на серьезную операцию. Да и не только с ним. Нет в человеке такого переключателя, поворачивая который можно легко отрешиться от своих маленьких проблем и начать убивать людей. Надо настроить себя, чтобы в душе появилась холодная решимость выполнить поставленную задачу. Будет такая решимость, будет и успех, и ты вернешься обратно в мирную жизнь, от которой тебя отделяют двести километров. Недаром в последних инструкциях для спецподразделений, которые были составлены выжившими в боях офицерами на основе боевого опыта, так прямо и написано: «У бойца должно быть желание убивать». Все просто и понятно. Если у тебя не будет желания убить противника, то он убьет тебя.
Алексей сильно подозревал, что любой из правозащитников, которых постоянно показывали по телевизору в последнее время (почему-то все они вызывали отвращение одним своим видом, как ни старался Чижов убедить себя, что это мирные, добрые и интеллигентные люди, которые делают очень нужное и необходимое всем дело), захлебнется слюной от возмущения, лишь начав читать первые строки спецнаставлений. Однако черт с ними, решил Чижов, поудобнее устраиваясь на теплом одеяле за башней. БТР несся по дороге, пока все были живы, и надо было выполнять задачу. Причем выполнить ее надо успешно А там будет видно... Глубоко вздохнув, Алексей почувствовал, что все сомнения и волнения отступают. Он был на работе, он был в форме спецназа России, и он получал свою зарплату в кассе честно. «У бойца должно быть желание убивать», – вспомнил он еще раз, усмехнулся и сжал зубы. Он был готов.
– Да зачем мне менты? – сказал Андреев командиру бригады. – Разлагать личный состав? Они ж у меня начнут куролесить, я что, милицию не знаю? И я им не указ, даже ничего сказать не смогу, у них свое руководство. Товарищ полковник!..
Только что подполковник получил распоряжение от начальника штаба бригады о том, что на территории его разведбата будет размещаться прикомандированная группа сотрудников МВД России по Южному федеральному округу. Андреев слабо разбирался в структуре и организации органов внутренних дел. Он понимал различие между уголовным розыском и экономическим отделом, но не более того. Подполковник провоевал уже год и успел насмотреться на милицию в Чечне. Присылаемые в командировку на сорок пять суток (потом этот срок увеличили до трех месяцев, а позже и вовсе сделали полгода) милиционеры из России практически бездействовали и охраняли сами себя, напиваясь по вечерам до бесчувствия. Для них это была тяжкая повинность, все они прекрасно понимали, что с десяток человек в каком-нибудь чеченском селе порядок не наведут. Да еще во время постоянно идущих боевых действий, когда не знаешь, с какой властью проснется село завтра. Поэтому руководство старалось отправить в командировку не особо толковых и старательных, оставляя таких дома. Если отослать лучшие кадры, то кто же будет поддерживать порядок в России? Полуторный оклад и триста рублей в день служили слабой мотивацией для успешной работы среди чеченцев. Главной задачей этих людей становилось успешное возвращение домой. Прожить благополучно еще один день, особо не рискуя, – вот что было главным. Строго судить этих сотрудников милиции не хотелось. Оставаясь во враждебном окружении, русские запирали покрепче двери на ночь и заглушали свою беспомощность и страх по старому русскому обычаю, даже во сне не расставаясь с оружием. Андреев видел таких, он все прекрасно понимал и воспринимал подобную практику как неизбежное зло, и мирился с этим, но терпеть подобное разгильдяйство во вверенном ему подразделении он не собирался.
Пользуясь хорошим отношением к нему командира бригады как к отличному офицеру, Андреев решился на неслыханное дело. Он стал обсуждать приказ, еще не выполнив его.
– Товарищ полковник, ну в чем я провинился? Зачем мне этот сброд? Они всю дисциплину у меня развалят!
– Обсуждение закончено! Вы свободны! – Тон у командира бригады был холодным и резким. Так он еще не говорил с Андреевым. Подполковник осекся на полуслове, резко вскинул руку к козырьку и четко развернулся через левое плечо.
– Василий Трофимович, – негромко произнес ему в спину его начальник обычным тоном. – Я немного слышал об этих ребятах. Это элитное подразделение МВД. Думаю, проблем у тебя с ними не будет. Все, иди.
Андреев еще секунду постоял, переваривая информацию, затем шагнул левой ногой вперед и опустил руку, четко проделав строевой прием под названием «отход от начальника». Он вышел, не обернувшись.
Отдав распоряжение начальнику караула, несшего суточное дежурство по охране территории батальона, подполковник занялся своими делами.
Два подъезжающих к шлагбауму запыленных БТРа он увидел из маленького окошка штабной палатки. На боевых машинах не было номеров, что в армии являлось недопустимым. С «брони» свисали синие армейские одеяла и полосатые матрацы. Подполковник поморщился. «Могли бы и убрать. Ладно в движении, черт с ним, но здесь же не базар». С бронетранспортера осторожно спрыгивали, даже медленно слезали крепкие парни. Осторожно потому, что вес бронежилета и разгрузки, набитой патронами до отказа, не давал им возможность двигаться быстро и стремительно. Все они были в камуфляже, который Андреев еще не видел. Кроме обычных автоматов и пулеметов, командир заметил пару бесшумных «стволов» с глушителями. У всех были «стечкины», которые приобрели невиданную популярность во время чеченской войны. Раньше их выдавали танкистам и гранатометчикам, как удобное и относительно малоразмерное оружие, потом пистолеты заменили на укороченные автоматы. «Стечкин» перешел на вооружение спецподразделений и сразу «прижился» там. Неплохая кучность боя, прицельная дальность в двести метров, обойма в двадцать патронов в рукоятке и боекомлект на восемьдесят патронов в удобной кожаной сумке на поясе делали это оружие незаменимым в спецоперациях, когда спецназовец, в силу обстоятельств, мог оставаться один и вести прицельный огонь, некоторое время не нуждаясь в боеприпасах.
На КПП собровцы долго ждали начальника караула. Замученный молодой солдат в тяжелом бронежилете и с двумя подсумками на поясе долго не мог понять, чего от него хотят, бессмысленно глядел в красивые бордовые удостоверения с надписью «МВД России» (а тогда такие документы были редкостью), и до него никак не доходило, какое отношение эта молчаливая и дисциплинированная группа кавказцев (в переговоры старшего группы с часовым никто не вмешивался), так похожая на чеченских боевиков, имеет к милиции. Наконец Замир, раздраженный испугом и непонятливостью часового, просто крикнул ему с башни БТР:
– Ну-ка позови начальника караула!
Услышав знакомые слова, солдат повернул голову и крикнул в открытое окно караульного помещения:
– Хведор! Эй, Хведор! Здеся начальника надо! Я ничего не понимаю!
В окно караулки высунулось молодое лицо в веснушках с более осмысленными глазами. Алексей разглядел лычки сержанта. Помощник начальника караула оглядел прибывших и скрылся обратно. Часовой, выполнив свои обязанности, отступил на пару шагов подальше от шлагбаума и сжал покрепче автомат, висевший у него на груди. Пару раз он покосился на Замира, который с высоты равнодушно оглядывал окрестности с сигаретой в зубах. Камуфляжную куртку он снял, и из-под майки виднелись обнаженные мощные волосатые руки борца. Голову он побрил наголо еще вчера, а чтобы в глаза не било заходящее солнце, нацепил на нос черные очки. Его огромные ладони покоились на пулемете, лежавшем на коленях. «Рэмбо в кавказском варианте, – усмехнулся Чижов. – Тут любой напугается, не то что этот паренек из глухого угла России».