Я рожу тебе детей
Шрифт:
Но он, удерживая дерзкую улыбочку на лице, вызвал лифт, пока я возилась с ключами.
— Прошу! — картинно отступил в сторону, когда распахнулись двери лифта.
И снова мне чудился подвох. Что, если я сейчас зайду, а они останутся снаружи. Никогда еще в жизни я не была столь подозрительной.
К счастью, снова ничего не случилось: и Никита, и Олег зашли внутрь лифта вместе со мной.
Молчание падало на плечи и давило к земле, а я, обычно красноречивая и находчивая, никак не могла подобрать слова, чтобы разбавить
Я вообще плохо представляла, как мы будем шарахаться по улицам втроем, и во что превратится этот фарс. В то, что Никитос будет паинькой, я не верила.
Змеев сегодня был во всеоружии: мне не пришлось ломать голову.
— Прошу! — распахнул он дверцу крутого авто, и я вздрогнула: точно таким же жестом Никитос приглашал меня в лифт зайти.
Никита протяжно присвистнул и, опередив меня, шлепнулся на переднее сиденье.
Змеев и бровью не повел, будто так и надо. Помог мне усесться сзади.
— А ты у нас богач, да, папка? — нагло спросил Никита, — тачка у тебя крутая! Спал и видел такую. Ты ж мне купишь похожую?
У меня снова чуть челюсть на пол не упала. Никита, который никогда и ничего не просил, мог последнее отдать, сейчас сидел и с восторгом оглядывал салон змеевского авто.
И я не верила, что он так легко мог купиться и продаться. Но весь вид Никитоса говорил об обратном.
— А порулить даль? — вертелся он, как уж и бесцеремонно трогал все подряд.
Видимо, у него такой троллинг — достать Змеева, вывести его из равновесия. Как известно, большинство мужчин трепетно относятся к своим машинам, они им порой дороже родных.
— Я знаю все педали, умею на них нажимать, понимаю, где газ, а где тормоз, — подпрыгивал он на сиденье и водил ногтями по кожаной обивке.
Будь у него когти, как у кота, с наслаждением драл бы поверхности, ожидая оплеухи, чтобы зашипеть и вонзить клыки в руку, посягнувшую на его шкуру.
Он играл восторженного городского сумасшедшего, и у него неплохо получалось. Даже я, наизусть знающая все его закидоны, чуть не повелась на искренность его наглых глаз, что так и рыскали в поисках шкоды.
— Упс! — посмотрел он на свои ладони так, будто и не понял, как хромированная штуковина, которая до этого была ручкой, оказалась в его руках.
«Сейчас грянет гром», — подумала я и с тоской посмотрела на Змеева.
Глава 22
Сын нарывался и выпрашивал, провоцировал и смело шел в бой, не оглядываясь, не сомневаясь.
Олег сразу понял: все время, что отпущено им втроем, превратится в кошмар, а поэтому спокойно принимал все провокации.
— Какая жалость, — бормотал Никита, делал бровки «домиком», но по наглым глазам явственно читалось: ничерта он не жалеет и будет пакостничать, пока ему будут позволять. А если кто и попытается приструнить, обязательно огрызнется и выдаст что-то такое детско-незамутненное, с целью обидеть или задеть.
— Кусок железа, — фыркнул Олег, — оставь на память. Будешь хвастаться перед знакомыми, что катался в крутой тачке. Или можешь соврать, что тебе подарили автомобиль, но вот незадача: на педали жать умеешь, а обращаться с техникой — нет. Поэтому, увы, сын, машину я тебе не куплю, пока не вырастешь. И порулить тоже, извини.
— Да больно надо, — сразу перестал играть восторженного дурачка Никитос, — подавись своими машинами, баблом и всем остальным. У нас, между прочим, все есть. И машины тоже, не одна. И Юра учит меня водить. Мне уже шестнадцать, я скоро права получу. А ты свои богатства можешь сам знаешь куда засунуть.
— Спасибо, что разрешил, — на Олега снова снизошло его знаменитое спокойствие, когда оппонент злится, а он только улыбается и отбивает атаки с невозмутимостью мудрого индейца.
— И к Лерочке шары не подкатывай. Ей такие козлы, как ты, не нужны. У нее женихов хватает, один лучше другого, тебе не чета.
Лерочка подозрительно чмыхнула на заднем сиденье.
— Согласен. Имел честь вчера парочку воздыхателей созерцать. Один краше другого — истина.
Никитос еще не понял, в какую яму его затягивает. Слишком много эмоций. Взрывной. Олег сам когда-то таким был. Может, однажды, он тоже научится владеть собой. А может, это и хорошо, что он живой и настоящий. Все наружу, но только без полутонов пока. Белое и черное, никаких примесей.
Олег тронул машину с места, а Никитос заводился еще больше, его почти трясло.
— Да кто угодно, только не ты! — шипел он сквозь зубы. — Бросишь ее, как мать когда-то, на произвол. Оставишь с детьми одну, умотаешь по своим важным делам. Ведь дела важнее, правда? Все другое важнее, а на остальное наплевать?
Олег молчал. У него сейчас действительно была задача поважнее: найти место, где можно припарковать машину, потому что, как ни крути, не отмолчишься, и надо поговорить, а вести серьезные разговоры и машину одновременно — плохая затея.
— Тебе даже сказать нечего! — торжествовал Никита и подпрыгивал на сиденье, словно ему кто в задницу пружину вставил.
— Перестань сейчас же! — не выдержала Лерочка.
— Лер, пожалуйста, — посмотрел на нее красноречиво Змеев в зеркало. Поймал глаза и попытался взглядом вложить просьбу: не вмешиваться. Лерочка его поняла. Губы сжала плотно, нахохлилась. Руки на груди сложила, всем видом давая понять, что она не согласна, но вмешиваться не станет.
Он наконец-то нашел хорошее место, аккуратно приткнул машину на свободное место и сжал крепко руль. Ему предстоял непростой разговор — честный и суровый, но Олег точно знал: не стоит оправдываться, потому что сам не раз корил себя пусть и не такими словами, что сейчас выплевывал в него мальчишка. Его сын.