Я – счастливый Дед Мороз!
Шрифт:
Татьяна Григорьевна написала три письма: на улицу Ленина, на улицу Мира и на улицу Правды.
С улицы Ленина ей ответили. Хорошие простые люди, бывшие фронтовики Евтюхины. Теперь у Татьяны Григорьевны и ее сына Павлика было у кого остановиться, было с кем поделиться своей болью, были родные люди в чужом городе, к которым можно было приезжать, когда Павлик нуждался в новой операции. А таких операций в Новосибирске за последние двадцать лет ему сделали три. Эльдар Рязанов попросил свою жену принести это письмо. Я думал, что она его будет долго искать, но Эмма Валерьяновна вернулась
– То, что мой фильм помог этой семье, невероятно. И когда читаешь такие письма, то понимаешь, что стоило родиться и работать в том искусстве, в котором я работаю.
На конверте сохранился адрес. Я решил, что поеду к этим людям, сделаю о них репортаж. И это будет репортаж про чудо.
Через справочную по адресу и фамилии разыскал их телефон. Накануне Рождества улетел в Алма-Ату.
Павел и его мама Татьяна Григорьевна накрыли для нас стол, даже шампанское поставили. Все-таки Новый год! А я набрал на телефоне номер Эльдара Рязанова, чтобы они могли лично поговорить с человеком, который подсказал идею, спасшую мальчику жизнь.
Я помню, как Татьяна Григорьевна плакала и кричала в трубку:
– Благодаря вам и вашему фильму мой сын двадцать лет жив. И когда перед Новым годом начинается «Ирония судьбы», мое сердце переполняет благодарность, что в наших городах существуют улицы с типовыми названиями!
А растерянный Эльдар Александрович ей отвечал:
– Да я-то особенно здесь ни при чем, просто вы оказались умными и сообразительными зрителями.
А потом я размышлял: вот такое письмо… Для всех нас, кто его читал, оно было уникальным… На самом-то деле, чтобы это чудо осуществилось, людям, которых попросили о помощи, надо было сделать очень мало: позволить переночевать в своем доме маме с больным мальчиком и еще узнать, как принимает врач, записаться к нему в очередь. Ничего из ряда вон выходящего.
А это спасло жизнь. «Что же должно было случиться с этим миром, чтобы добрый шаг навстречу оказывался такой редкостью?» – думал я поначалу, когда мой репортаж о Павле из Алма-Аты только вышел. Откуда мне тогда было знать, что существуют другие миры. Что эти миры живут по своим, особым, забытым у нас законам.
– Так это же и есть настоящая рождественская история! Жанр такой! – выкрикнул Вася.
– За несколько лет этот жанр стал моей специализацией. Весь год я ищу такие удивительные истории. А перед Рождеством стараюсь их снять, сделать о них репортажи. Только раньше я их искал повсюду, а постепенно понял, что эти истории живут там, где люди молятся, просят Бога о самом главном. Где Господь посылает им чудеса. И мне это скоро будет открыто. В первой же обители, порог которой я переступил.
За рассказами мы благополучно подъехали к Николо-Ясеневскому монастырю. Успели как раз до начала всенощной. В храме Вася стал быстро-быстро переходить от одной иконы к другой. – Что ты ищешь, Вася? – спросил я.
– Ищу ту икону святителя Николая, с которой в XII веке начался этот монастырь!
А я глазами поискал знакомого батюшку и увидел благочинного обители, отца Нектария. Помахал ему. Он меня узнал и подошел.
Мы поздоровались. Вася тут же спросил священника:
– Где же самая древняя икона Николая Чудотворца?
– Она, к сожалению, не сохранилась!
– Понимаю, – вступил я в их разговор, – столько всего за эти столетия произошло!
– Нет! – покачал головой отец Нектарий. – Все века она была в монастыре, а в революцию пропала. Остался только список. Идите сюда, я вам покажу.
Он подвел к небольшому образу Николая Мирликийского.
Совсем небольшому. В окладе с широкими полями. Вася, как завороженный, смотрел на него, о чем-то своем прошептал, перекрестился.
Я в это время рассказал батюшке, почему мы сюда приехали. Он призадумался. Выделить кандидатов для съемок сложно.
– Мне кажется, что Замареновы вам подойдут. У них изба прямо в центре села. Самая большая. Синего цвета. А крыша из какого-то желтого металла. Кажется золотой, когда солнце светит. Там такая решительная женщина, Ольга Ивановна. Вся семья ее слушается. Как она скажет, так и сделают. Вы с ней договаривайтесь. Бог даст, все получится. А после съемок возвращайтесь к нам: потрапезничаете, переночуете и с утра отправитесь домой.
– Спасибо, отец Нектарий!
Казалось, что все решено. Люди найдены, благословение дано. Репортаж в кармане.
Как бы не так!
Вот синяя изба. Большая ограда. Огромная, собака ростом с нашу «газель» рвет цепь, чтобы незнакомцев тоже порвать в клочья. Кнопка звонка. Выбегает шустрый мальчонка, выслушивает меня, но не впускает. Скрывается в доме. Я уже начинаю мерзнуть: на улице и мороз нешуточный, и метель, которая все сильнее и сильнее ударяет ледяными всплесками по моему лицу. Дед Мороз в полном облачении пока не показывается. Сидит в «газели». Он часть сюрприза. У дверей только я.
Откроют или не откроют? Такое ощущение, что мальчонка убежал и про меня забыл. Но такого же не может быть! Это же старинное село.
К путнику не могут не выйти.
И вот дверь, наконец, открывается. На пороге появляется одетая в пальто, шапку, валенки, рукавицы, укутанная шарфом хозяйка. Наверное, та самая Ольга Ивановна, которую слушается вся семья. Надо же! Не поспешила выйти, не пригласила в дом, а хорошенько, по-зимнему оделась. Постояла на пороге, присматриваясь. Подошла.
– Вы с телевидения?
– Да с телевидения! И хотим сделать репортаж, как люди готовятся к Рождеству.
– А какой мне интерес вам показывать, как я к Рождеству готовлюсь?
– Ну как же! Представляете, городские жители: они все в магазине купили, накануне праздника мясо сунули в духовку, овощи залили майонезом – и готово. А у вас наверняка сохраняются какие-то традиции. Это всем интересно. И батюшка Нектарий нас благословил, чтобы мы к вам пришли!
– Мои традиции – это мои традиции, – железным голосом отрезала хозяйка, – а никакого интереса, чтобы вы пачкали мои полы, у меня нет! И с батюшкой я еще поговорю, чтобы он не сватал меня кому попало.
– Так мы разуемся! И мы не с пустыми руками. Мы даже ель с собой привезли!