Я - сингуляр
Шрифт:
А Габриэлла, послышался ехидный голос, смотрит на небо? Или выбрала удобную профессию, чтоб вдали от людской суеты, своеобразный аристократизм или эскапизм, трактуй, как удобнее?
Не трожь, сказал я внутреннему голосу угрюмо, а то изничтожу. Габриэлла – святое.
– Почему? – спросил внутренний голос. – Почему святое?
– Потому, – ответил я зло. – Что-то должно быть святым.
Переступая порог клуба, смутно удивился: на какой хрен пришел. Еще пару дней тому клялся себе, что не загляну в подобные места хотя бы с месяц, но
– Ты так жрать хочешь? У меня мог бы перекусить!
– И пропустить Аню Межелайтис?.. А, вон она!
Вспыхнул свет, все прожекторы повернулись ко входу и поймали в широкое перекрестье прицела женскую фигурку. Я отсюда не рассмотрел эту Аню, Лариска о ней только и трещит, народ неистовствует, телохранители оттесняют фанатов, а сама Аня, раскланиваясь и ослепительно улыбаясь, прошла быстро к будочке диджея.
Вскоре оттуда объявили, что сегодня она будет просто помощницей, постарается выбрать для нас самые лучшие мелодии.
Шурик уже распорядился насчет ужина, но не успели взять вилки в руки, как он заприметил двух девчонок, «как раз под нас, Славик», заорал, перекрикивая музыку, они даже не оглянулись.
– Ладно, – рассудил он, – тогда сперва пожрем и выпьем! Я даже не знаю, что лучше: трахнуть прекрасную незнакомку в анус или же съесть хорошо прожаренную телячью отбивную?
Он быстро сделал заказ, но телячью отбивную не заказал, зато три вида раков, мидии и еще какую-то хрень, от которой якобы повышается эта самая мужская сила.
Минут через десять перед нами появились раки, Шурик забыл обо всех женщинах мира: раков он не ел, а жрал, хотя я никогда не понимал этой страсти, предпочитаю большой хорошо прожаренный бифштекс. Рака же нужно сперва разломить, отделить головогрудь от хвоста, а уже потом отламывать защитные рачьи латы и высвобождать для пожирания нежное белое мясо, по своей малости похожее на белого червяка.
Еще можно разгрызать и высасывать мозг из рачьих клешней, это совсем уж малость, меньше капельки, но с каким азартом грызут, хрустят, чавкают, глаза горят первобытной страстью... Может, все дело в этом, что это инстинктивное напоминание о миллионолетней привычке пещерных людей?
Тот же атавизм, что заставляет вполне благополучного и небедного человека покупать ружжо и неделями бегать за бедным зайцем или выслеживать уток, хотя с его жалованьем может скупить всех уток области?
Шурик перехватил мой взгляд, широко улыбнулся и сказал сквозь треск рачьего панциря:
– А тебе что, худой рак попался?.. Возьми вот этого, это рачиха!.. Смотри, икра еще цела...
Я виновато улыбнулся, нельзя выпадать из компании, начал ломать хитиновые доспехи, отрывать клешни, совершать все нужные действа
На моем блюде растет гора рачьих панцирей, хоть и не так быстро, как у Шурика, но быстрее, чем у соседа за столиком. Бедолага пока еще не наловчился их разделывать, но старается, глаза горят, и вообще старается поскорее начинать ощущать кайф, чтобы как все люди.
А что я, мелькнуло у меня. Почему все никак не начну ощущать первобытную радость? Я же вроде бы из такого же мяса, таких же костей и жил...
Когда от раков остались одни панцири, Шурик довольно рыгнул и сказал бодро:
– Славик, сейчас увидишь, насколько я был бы хорош в роли дипломата.
– Да ладно тебе, дипломат...
Он вскочил и догнал двух девчонок, те вклинились в толпу. Шурик не успел заговорить с ними, как обе начали танцевать. Он тут же завертелся возле них, танцует в самом деле здорово, о чем говорили, конечно, я не слышал, но девчонки, одна блондинка, другая рыженькая, к моему удивлению, прервали танец и пошли за ним.
Все трое улыбались до ушей, Шурик заявил с ходу:
– Это мой лучший друг, Славик, компьютерный гений, холостой и хорошо зарабатывающий!
Я помахал рукой:
– Все брешет. Девочки, вам что заказать?
– Мне пепси, – сказала блондинка.
– Мне мороженое, – сообщила рыженькая. – Жарко...
Молоденькие, явно школьницы, но уже с тем жадным блеском в глазах, когда видят столько всего, и все им отныне доступно, можно хватать и пользоваться, никаких осточертевших родительских запретов...
– Вы классные девчонки, – сообщил Шурик убежденно, – я как увидел вас, так сразу сказал Славе: вон смотри, самые классные девчонки в этом клубе! И Славик сразу понял, что я говорю про вас двоих... Правда, Слава?
– Точно, – подтвердил я. – Сразу видно, что вы девчонки смелые и самостоятельные.
Обе разом засмеялись, блондинка сказала игриво:
– Это верно, мы – девочки без комплексов. А вы?
Шурик довольно гоготнул и сказал бодро:
– Мы тоже, только мы не девочки!
Обе снова захохотали, рыженькая протянула руку:
– Меня зовут Лиза.
Рукопожатие ее было дружеским и крепким. Вторая девочка протянула руку несколько жеманно:
– Валя.
Шурик сказал с укором:
– Ну вот, еще и не потрахались, а уже познакомились... Непорядок!
Снова все засмеялись, я тоже улыбался изо всех сил, а Шурик продолжил с подъемом:
– У меня машина просторная, можно начать с нее.
Лиза наморщила нос.
– В машине... как-то банально. Мы вообще-то предпочитаем экстремальный секс. А вы?
– Мы любой, – ответил Шурик с подъемом. – А экстремальный – это когда вам морды бьют?
– Как смешно, – сказала Лиза с неудовольствием, но тут же засмеялась: – Но вообще-то прикольно, надо запомнить. Экстремальный – это когда опасно... Например, на эскалаторе.