Я, следователь..
Шрифт:
В десять часов пришел мой старинный приятель, следователь рижской милиции Янис Круминь. Тоже молодой, но степенный, немногословный, добро-голубоглазый, он уселся в глубокое гостиничное кресло и погрузился в сосредоточенное молчание.
Я включил радио, взял из тумбочки электробритву и начал скоблить физиономию. Диктор радостно вещал: «По сведениям синоптиков, столь раннего сентябрьского снегопада в Риге не наблюдалось последние восемьдесят два года…»
Я сказал меланхолически:
— Просто это я к вам не приезжал в сентябре последние восемьдесят
— Да, этот снег тебе совсем ни к чему, — подумав, серьезно отозвался Круминь.
— Из-за этой погоды все курортники разбегутся, — сказал я. — Тогда и кафе, где поет эта самая Ванда, могут прикрыть ко всем чертям… Ищи-свищи потом. Мно-ого их, девушек с прекрасным именем Ванда… Слушай, Янис, а что будет с лебедями?
— С какими лебедями? — деловито спросил Круминь.
Я махнул рукой:
— А-а, это я так… Ах, как мне нужна эта Ванда!
— Понимаю, — кивнул головой Круминь.
— Я вожделею к ней сейчас куда больше, чем дебошир Иванов.
— Не понимаю, — сказал Круминь, не обнаруживая чувства юмора.
Я походил по комнате, потом взял справочник и уселся на подоконник. На улице суетливо носились машины, деловито топали прохожие, размешивая снег в жидкую коричневую грязь, и мне было очень жалко этого треклятого снега. Тем более что курортников грязь устраивает не больше, чем снег.
— Не понимаешь? — сказал я. — Тогда слушай, что написано в справочнике: «Юрмала. По праву снискал этот курортный город на взморье славу жемчужины Прибалтики. В великолепных санаториях, прекрасных домах отдыха, комфортабельных гостиницах ежегодно отдыхают десятки тысяч трудящихся. На много километров протянулись…» На много километров — это ты понимаешь? Сколько там может быть кафе и ресторанов? Понимаешь?
— Понимаю… — спокойно кивнул Круминь.
Честно говоря, в этот момент достижения соцстраха у меня не вызвали восторга.
— Я бы предпочел, чтобы Юрмала была поменьше… — сказал я мечтательно.
– …или хотя бы чтобы Ванда пела в другом месте.
— Правила игры не выбирают, — флегматично отозвался Круминь. — Ты же не хочешь спрашивать в тресте ресторанов?
— Хочу, — сказал я уныло. — Но нельзя, Янис. Представляешь, если кто-нибудь шепнет Ванде, что ее ищет милиция?! Нет… Не стоит. Рискованно…
Зазвонил телефон. Я схватил трубку. Элга.
— Сегодня мы начнем наше турне, Элга? Вы готовы?
— Да. Но вот как на работе?
— Я уже договорился с директором ресторана. Право, мне совестно, что вы теряете в заработке, но нам очень важно найти эту девушку.
Элга сказала неуверенно:
— Хорошо… Я буду вас ждать в шесть часов около университета…
Я сказал торопливо:
— Кроме того, мы очень интересно проведем это время — будем ходить из кафе в кафе, танцевать, пить вино, есть миног и говорить всякие умные вещи. Прямо сладкая жизнь, как в той картине…
Я почувствовал, что она улыбнулась.
— Хорошо… — и гудки отбоя забормотали, застучали в трубке апрельской капелью.
Я положил трубку и с облегчением сказал:
— Еще никогда не ждал звонка от девушки с таким нетерпением…
— Что, такая красивая? — невозмутимо пошутил Круминь.
Я задумался:
— Красивая? Пожалуй…
— Ну вот, а все жалуешься на невезение… — Круминь достал из внутреннего кармана кителя аккуратно разграфленный и исписанный в несколько столбцов лист. — С красивой девушкой вот это тебе покажется не таким страшным… — И Круминь протянул мне бумагу.
— Это что?
— Это список всех кафе на взморье.
Я схватился за голову…
В дверях нас остановил телефонный звонок:
— Дежурный горотдела милиции капитан Пельдт. На ваше имя из Ленинградского уголовного розыска поступила записка по «ВЧ».
— Прочтите, пожалуйста…
Ленинградским уголовным розыском установлен покупатель «Волги» кофейно-белого цвета из Тбилиси.
Это — КОСОВ Виктор Михайлович, житель гор. Луги Ленинградской области. Номер «Волги» ГХ 89-35. На машину Косое предъявил техталон No ГХ 765354 на имя Сабурова Алексея Степановича. Документ направлен на криминалистическую экспертизу. Заключение экспертизы и протокол допроса Косова вышлем-авиапочтой.
Инспектор Ленугрозыска Леонидов
Лист дела 58
Никогда еще я не был таким прожигателем жизни. Мы ездили с Элгой Смилдзиней от кафе к кафе, танцевали один-другой танец — чтобы она лучше присмотрелась к певице, — пили кофе, вино, ели угрей, миног и все время весело болтали. И я чувствовал себя настоящим прожигателем, потому что все это — как настоящему прожигателю — было мне утомительно, скучно, и я хотел только, чтобы оно скорее закончилось. И боялся, что это надоест и Элге, и поэтому рассказывал ей бесчисленное множество смешных и грустных историй и оттого уставал еще больше. А во всем остальном это было невероятно «красиво», тем более что мы разъезжали на серой оперативной «Волге». Прямо высший свет — шампанское, анчоусы, семечки!
В Булдури было только одно вечернее кафе — маленькое, уютное. В ожидании выхода певицы мы танцевали под негромкие звуки модного в том сезоне шлягера. Наклонившись к Элге, я сказал:
— Если Ванда поет здесь, то ее спутник может оказаться рядом…
Элга подняла на меня глаза:
— Но он же вас не знает?
— Зато он знает вас. Поэтому упаси бог показать, что вы его заметили.
— А как же?
— Из автомата в гардеробе позвоните Круминю: он все время на месте. Пусть выезжает.
— Понятно, — кивнула Элга. Я протянул ей ключ:
— Ко мне в этом случае не возвращайтесь, ждите в машине…
— Но…
— Без «но», Элга. Мы на работе.
Элга пожала плечами и сразу же, будто забыв обо всем на свете, упоенно отдалась танцу. А на эстраде появилась певица — высокая, гибкая, красивая, немолодая. Ее низкий, чуть хрипловатый голос сразу же вплелся в причудливую ткань мелодии.
Я нетерпеливо сжал ладонь Элги, указал глазами на певицу.