Я – Спартак! Час расплаты
Шрифт:
– Спартак! – позвал он меня. – Можно тебя на секундочку?
– Начинаем? – спросил я.
– Сейчас начнем! – бросил он.
– Ты уверен?
Я покосился на кавалеристов, которые на своих жеребцах принялись отодвигать подошедшую вплотную к статуе Марса толпу. Люди беспрекословно подчинялись, хотя над Марсовым полем тотчас разнесся недовольный ропот, в очередной раз послышались выкрики имени Марка Лициния Красса, который, по разумению народа, должен был пресечь подобный беспредел.
– Ты все увидишь сам, – заверил Катилина. Он подошел ко мне ближе, кивнул в сторону одного из римских офицеров, того самого, кто расставлял оцепление. – Вы знакомы? Боюсь, неудобно получится…
Улыбка Катилины сделалась еще шире.
Я всмотрелся в лицо солдата,
– Мы готовы!
– Уже иду! – ответил Катилина.
– Вижу его впервые, – сказал я.
– Ну и славно, признаюсь, это меня беспокоило больше всего! – Луций Сергий хлопнул меня по плечу. – Держи ухо востро и скажи своим, чтобы были готовы!
– К чему? Кто он? – спросил я, сгорая от любопытства.
Катилина отмахнулся, развернулся и, не говоря больше ни слова, зашагал к статуе Марса, где как раз таки стоял тот самый офицер.
Я еще раз смерил его взглядом. Он был облачен в торакс и, судя по всему, имел не последний чин в войске Красса. Или уже Катилины? Впрочем, сейчас это было не столь важно. Кто это за человек, я не знал. Катилина, скорее всего, беспокоился, что офицер узнает меня, но пока он даже ни разу не обернулся в нашу сторону. Рут, заметив, что я рассматриваю римского офицера, подошел ко мне.
– Что он хотел? – поинтересовался гопломах.
– Спрашивал, не знаю ли я этого римлянина, – ответил я и кивнул в сторону офицера.
Рут уставился на римлянина, я заметил, как округлились его глаза, а рука непроизвольно потянулась к рукояти гладиуса, и мне даже пришлось схватить гладиатора за запястье.
– С ума сошел? Что ты вытворяешь?
– Ты не узнаешь его, Спартак? – прошептал Рут.
– А должен?
– Лиций Фрост, ликтор Красса! – выпалил гопломах.
Я вздрогнул, чувствуя, как напряглась каждая мышца в моем теле. Лиций Фрост! Еще бы! Это имя я слышал не однажды. До меня не раз доходили слухи о жестокости Лиция Фроста и его умении обращаться с мечом, но, признаться, я ни разу не видел римского военачальника в лицо. Выходит, Красс оставил одного из своих ликторов в городе с манипулой солдат? Похоже, Марк Лициний перестраховывался, не желая оставлять всю власть в Риме в руках Катилины. Безусловно, Луций Сергий был прав, Лиций Фрост мог узнать меня в лицо. Тут стоило остеречься. Я на всякий случай попятился, спрятавшись за спиной статуи Марса, и потянул за собой Рута.
– Будь начеку, – бросил я.
– Что-то не так?
Я ничего не ответил, потому что сам не знал, чт'o именно имел в виду Катилина.
Квестор приготовился говорить речь, для чего приветственно вскинул руку. Толпа откликнулась гулом. Мы вчетвером переглянулись.
– Здравствуйте, граждане Римской Республики, – начал Катилина.
Его громкий, поставленный бас разнесся над толпой, заставляя людей мигом замолкнуть и слушать оратора. Мне оставалось только удивляться, как в эти времена политики умудрялись обходиться без микрофона, выступая перед многотысячной толпой. Но не похоже, чтобы Луций Сергий не справился. Казалось, его голос облетал все Марсово поле, словно грянувший посреди ясного неба гром.
– Как будем отступать, Спартак? – шепнул мне Рут.
Я оглянулся на гопломаха, лицо которого, несмотря на прохладную погоду, покрылось испариной. Не лучше выглядели Митрид и Нарок, исподлобья осматривающие Марсово поле, ища пути отступления. Похоже, никто из моих ликторов не воспринимал происходящее всерьез. Честно говоря, при виде римской стражи, окружившей нас полумесяцем у статуи древнего бога, мне самому становилось не по себе. Всадников, несмотря на то, что их насчитывалась целая ала, объективно не хватало для того, чтобы полностью перекрыть толпу. Катилина приказал оцепить людей, пришедших на Марсово поле, силами немногочисленной стражи. Фрост, скрипя зубами и недоумевая, выполнил приказ – в итоге оцепление зияло брешами и выглядело ненадежным. По-хорошему, задумай эта толпа взбунтоваться или прорваться вперед, вряд ли кавалеристы смогли бы удержать ее. Другое дело, что Катилина зачем-то поставил рядом с собой сразу четырех офицеров, один из которых был лучшим ликтором Красса. И если что-то пойдет не так, времени на отступление у нас было не так уж и много. С офицерами придется вступить в бой, а судя по виду солдат, они неплохо обращались с оружием, поэтому схватка могла затянуться до тех пор, пока на подмогу к ним не прибудут остальные. Я поспешил отогнать дурные мысли. Паниковать раньше времени не стоило. Лучше сожалеть о сделанной попытке спасти своих солдат, чем не сделать вовсе ничего. Это мысль меня ободрила. Я прислушался к Катилине, стараясь не выглядывать из-за статуи, чтобы лишний раз не попадаться на глаза Фроста, все это время сжимавшего рукоять меча. Выглядел ликтор грозно, он то и дело бросал на толпу собравшихся зевак строгие взгляды. Тем временем Катилина узнавал у пришедших на Марсово поле людей, кто из них уже записался добровольцем в легионы. В ответ из толпы показался целый лес рук. Оставшись удовлетворенным, Катилина продолжил, жадно рассматривая толпу:
– Я собрал здесь всех вас, чтобы сообщить важную весть, которая не оставит равнодушным никого!
Судя по тому, как внимательно его слушали римские солдаты, в их числе Фрост, никто не был в курсе происходящего. Цель собрания Катилины на Марсовом поле была сюрпризом для всех.
– Прежде чем сообщить ее, я хочу спросить у вас, граждане Рима, довольны ли вы? – вскричал Катилина.
Толпа ответила громогласным «да». Еще бы! Вряд ли среди всей этой народной массы нашелся хотя бы один недовольный. Нищие плебеи. Вольноотпущенники, едва сводящие концы с концами. Рабы, в один миг получившие шанс стать римскими гражданами. И Луций Сергий еще спрашивал, довольна ли толпа? Да эти люди не могли о таком даже мечтать!
– Тогда у меня другой вопрос, братья, – голос квестора вновь разнесся над площадью, заставляя людей замолчать. – Хотели бы вы большего?
Толпа ахнула, только потом взорвалась еще более громкими овациями, от которых заложило уши. Катилина, искусный оратор, умел зажечь пламя в сердцах обычного народа, не подозревающего, что им, словно куклой, крутит умелый кукловод. Свое брал хорошо поднятый градус. Вина за прошедшие дни было выпито столько, сколько некоторые из присутствующих людей вряд ли выпили бы и за целый год. Причем не просто вина – опустошались запасы нобилей, отнюдь не имевших привычки хранить в своих погребах дурнину.
– Хотели бы, Луций Сергий!
– Конечно!
– Еще!
Самые разные возгласы слышались из толпы за реденьким оцеплением стражников. Я заметил, как Лиций Фрост недоуменно покосился на Луция Сергия, но Катилина даже не повел бровью. Квестору не было дела ни до кого, кроме многотысячной толпы, перед которой он выступал и все внимание которой было приковано к нему. Толпа неистово шумела, не давая возможности Катилине продолжать, поэтому квестор вскинул руку, привлекая к себе внимание.
– Достаточно, я услышал вас! – Он выдержал паузу, ожидая, когда волнение стихнет, и только потом продолжил: – Вы, как и я, как и любой честный человек, несомненно, хотели бы большего! Вы хотели бы жить в равенстве, не разделенные серебром, не оскорбленные гнетом происхождения или несчастьем родиться не гражданином Рима! Все вы, как и я, хотели бы именно этого!
Катилина с особым рвением принялся рассказывать народу о благах, поджидавших Республику на новой странице ее истории. Я слушал вполуха, рука лежала на рукояти гладиуса. Происходящее на Марсовом поле сейчас все меньше нравилось мне. Народ впадал в некое подобие эйфории, слова Катилины все больше цепляли умы горожан, волновали их, будто бы побуждали к действию. Не было сомнений, что Луций Сергий умело подводил свою речь к чему-то конкретному, для восприятия чего следовало довести народ до определенной кондиции. Ждать наверняка осталось недолго.