Я тебе не Золушка!

Ветер Полина

Не облизывай свои блядские губы, я уже еле сдерживаюсь, мать его.

— Не устраивает непосредственное начальство. — Чуть наклоняюсь вперёд, как мазохист, вдыхаю густой насыщенный запах её духов.

— То есть, я. — Не спрашивает, утверждает.

Киваю.

Может, я специально пытаюсь её вывести, демонстрируя похуизм, хотя даже не представляю, что там у неё в голове творится сейчас.

С чего я решил, что за эти два года ничего не изменилось?

Кира расцепляет руки и кладёт их на стол ладонями вниз.

— Артём. —

Смотрит мне в глаза. Снова выдыхает. — Я прошу прощения за вчерашний вечер. Возникли непредвиденные обстоятельства, поэтому мне пришлось задержаться. Наверное, мне нужно было позвонить и предупредить… Просто, я уже привыкла к тому, что Илюша был с нянями, а они никогда не возмущались, если я приходила поздно. Просто оплачивала им сверхурочные.

— Я не возмущался.

Быстрый взгляд на руки и снова на меня.

— На самом деле, я очень благодарна тебе. Ты очень выручил меня. И я настоятельно прошу: забери свои деньги.

Она достаёт из ящика стола купюры и кладёт их передо мной.

Забираю бабло. Больше геройствовать не собираюсь.

— Спасибо. — Говорит тихо.

— Как Илюха?

Понятия не имею, зачем спрашиваю. Мозги набок съехали, похоже.

— Хорошо. — Улыбается. Это чудо чудесное видеть на лице стервы искреннюю улыбку, я даже подзависаю немного. — Сейчас у моих родителей, разносит дом в щепки. Даже не знаю, как тебе удалось справиться с ним.

— Это было нетрудно. Он нормальный парень.

— Я знаю своего сына. Скорее всего, не стал показывать свою сущность при первом знакомстве.

«Как и ты», — хочется мне сказать.

— Или почувствовал мужика. — Отвечаю. — Судя по всему, отца ребёнок в глаза не видел.

Вот чего я полез, спрашивается…

Аверина вся подобралась и, кажется, стала покрываться пятнами. А ещё вытаращила свои глаза на пол лица.

— Это не твоё дело.

— Конечно не моё. — Какого хрена вообще я говорю? — Ему не хватает мужского воспитания. Подозреваю, что вы с ним сюсюкаетесь и откупаетесь игрушками и сладостями, а няням вообще похуй на чужих детей.

Кира вскакивает.

— Достаточно! — Вскрикивает. Ну вот, слава богу. А то я уж подумал, что она нормальной стала.

Прокатило, однако.

— Ты не вправе учить меня, как воспитывать сына! Думаешь, побыл с ним один день, и уже профессор семейной психологии?

И чего её так понесло…

— Думаю, что я прав. Поэтому ты и бесишься.

Она отходит к подоконнику и отворачивается, опираясь на него руками.

Надо было держать язык за зубами, честное слово.

— Хорошо. — Поворачивается с нездоровой решительностью в глазах. — Ты прав, в офисе мы не уживёмся. Предлагаю тебе такое решение возникшей ситуации…

Начинает ходить по кабинету, стуча каблуками.

— Я обещала, что возьму тебя на работу, поэтому предлагаю стать нашей няней на две недели. Ты же отлично разбираешься

в детях. По твоим словам, Илюше нужен мужчина для воспитания, мне нужно, чтобы сын был в безопасности и счастлив.

Она ебанутая.

Не, ну точно.

Как я сразу не догадался…

— Охуеть, не встать…

Больше слов у меня нет.

— Если по истечению двух недель мы сможем нормально общаться, и с моим сыном будет всё в порядке, я напишу тебе рекомендацию и попрошу об устройстве на работу своего знакомого. У него хорошая фирма, стабильный доход, карьерный рост. Если же нет, сделаю так, что на нормальную работу тебя никто никогда не возьмёт.

— В чём прикол? — Мне смешно даже от этих угроз. — В смысле, тебе это зачем?

— За это время я смогу найти нормальную няню. Это не так просто, как ты понял.

— Ты — ненормальная.

— Попрошу без оскорблений!

Остановилась, наконец. А то уже мутить начало от её метаний по кабинету.

Поднимаюсь, обхожу стол, иду к ней, останавливаюсь в паре шагов.

— Помнится, ты мне должна ещё за вчерашнее.

Глаза её начинают бегать, а дыхание учащается. Я считываю это и чувствую удовлетворение. Мне уже похрен, увидит ли она мой стояк или нет. Здесь происходит какой-то абсурд, и я только что на него подписался.

Все абсолютно адекватные люди не поступили бы так, как я.

Но это я.

И я сокращаю между нами расстояние до пары сантиметров. Ей некуда деться, позади стена, я выше и сильнее, а ещё не соображаю, что творю, и это явно играет не в её пользу.

Приоткрытые губы манят к ним прикоснуться. И эти очки… Я уже представляю, как она смотрит на меня снизу вверх, и моя сперма окропляет её лицо и круглые стёкла. В позвоночнике начинает зудеть. Слишком сильно это накрывает меня. Я уже почти срываюсь.

Меня останавливают маленькие ладошки, упирающиеся мне в живот и хриплый, с придыханием голос:

— Артём. Не делай этого, пожалуйста.

— Чего не делать?

— Отодвинься от меня. — Смотрит в район моей груди.

— Не хочу.

— Лучше скажи, согласен ли ты на моё предложение.

— У меня есть выбор?

— Конечно.

Последнее слово звучит как-то совсем неуверенно.

Может, я больной извращенец, но в данный момент просто упиваюсь её беззащитностью.

— Скажи мне это в глаза.

Напрасно я недооцениваю Киру.

Она лишь какое-то время сомневается.

Потом снимает очки и поднимает взгляд.

Мне становится дурно. Это какой-то плохой сон. Чувствую, как отнимаются руки, и ничего не могу с этим поделать.

Стерва проводит по губам языком, а я ощущаю острую потребность заграбастать его себе в рот.

Делаю над собой последнее усилие.

— Будь няней для моего сына. — Уверенно так. Убивая остатки мужика во мне.

— Замолчи.

— Это выгодно для нас обоих.