Я тебя никогда
Шрифт:
— Давай, — пожал я плечами, приблизительно догадываясь, что речь пойдёт об ущербной. Наверняка она уже настучала за что-то. Я этого ожидал, в принципе. Но родители не смогут защитить её от меня, и своего крокодила в постель она ещё обязательно получит. Потому что выскочка, возомнившая, что тоже человек. Потому что слишком дерзкая, забывшая своё место.
Потому что просто бесит своими ангельскими рассуждениями.
Сталкиваясь с ней и называя ущербной её при этом сам я начинал чувствовать себя морально недоразвитым. И мне это очень не нравилось.
До
И конечно же, я мечтал вернуть равновесие в семью и свой мир, а для этого надо было найти способ избавиться от девчонки. Да, отец сказал, что до совершеннолетия и окончания школы она не имеет права жить одна, но в любом законе всегда найдётся лазейка. Я планировал все изучить и найти эту самую лазейку и иметь возможность прогнать приёмыша.
Мама вон как переживает, издёргалась вся. Да и мне не кайф. Одному папе словно пофигу мороз. Причем — пофигу именно наши чувства с мамой, а перед девчонкой прыгает на задних лапках…
— Матвей, я…— села мама на диван и задумчиво смотрела в стенку. Я сел напротив неё на кровати и ждал, что она скажет. — Я понимаю, что тебе не очень приятно нахождение тут Ангелины, но…
— Неприятно? — взбеленился я. — Да она бесит меня! Она не имеет права находиться в нашем доме.
— Не перебивай меня, Матвей, — строго глянула на меня мама, и я прикусил язык. Что бы ни происходило, маму я очень уважал. И перебивать в самом деле некрасиво. — Выслушай, пожалуйста. Мне и без твоих закидонов очень сложно. Ты прекрасно понял, какое место в душе занимает мать Ангелины… Он к ней относится почти как к дочери. Это больно и неприятно, я знаю, но… Мы не должны осуждать выбор отца.
— Мама! — встал я на ноги, чувствуя, как снова закипаю. — Как это не должны? Будем молча терпеть? А если он притащит в дом… Ну не знаю, любовницу, и скажет, что у бедняжки сгорел дом и ей негде жить, поэтому крышу над головой она получит у нас! Ты тоже будешь его понимать и не осуждать?
— Это другое, Матвей, — ответила мама, и я снова попытался прикусить язык. Ей в самом деле очень трудно давался этот разговор, а я ещё усугубляю. — Мать Лины не была его любовницей…
Но меня бесит это! Почему, почему мы должны терпеть это?
17
— Мам, я никогда не поверю, что отец пригрел щенка той, с кем даже не спал ни разу, — ответил я то, что думал на самом деле.
— Не зови её так… — прошептала мама, закрыв на пару секунд глаза, чтобы успокоиться. — Не надо вести себя так некрасиво, Матвей. Разве я учила тебя быть таким жестоким? Нельзя так называть людей. Девочку — нельзя. Она совсем одна осталась, ты это понимаешь? Её нужно пожалеть.
Ей тяжело меня слушать. Мне тяжело это всё говорить, но как тут молчать? Ситуация такая сложилась, и виноват в этом только один человек — папа. Я это прекрасно осознавал. Но отец есть отец, а вот найти способ выпереть отсюда девчонку мне бы хотелось. Для меня она тоже виновата, косвенно — что пришла сюда и посмела зайти на мою территорию, причинив, пусть и неумышленно, боль моей матери.
Слёзы мамы я никогда ей не прощу. Она будет отвечать за них до конца своих дней.
— Пожалеть? — поднял я брови. — А тебя кто пожалеет, мам? Ты реально веришь, что отец не изменял тебе с её матерью?
— Верю… — ответила она и как-то странно дёрнулась. Видимо, не верит, а просто уговаривает себя не вникать в это и доверять словам отца, ведь проверить она все равно никак не может.
— Откуда такая наивность? — спросил я. — Ты ведь взрослая женщина. Какая может быть любовь без физического контакта у мужчины и женщины?
— Это ты ещё слишком молод, сынок, — ответила мама. — Есть любовь без этого всего… Ее называют платонической. Высшая степень любви, или, если хочешь, дружбы. Никакой грязи, только нежные чувства друг к другу.
— Фигня какая-то… — задумчиво пробормотал я.
По моему личному опыту, такое просто невозможно. Если уж нравится девчонка, то хочется пойти с ней дальше, чем подержаться за ручки.
— Да ничего не фигня… Просто ты пока ещё не переживал такое. Но, возможно, с тобой тоже случится такая любовь, и тогда ты поймёшь, что я имею в виду…
— Да не дай бог! — высказался я и почесал в затылке. — Нафига мне такая любовь, когда прикоснуться к ней нельзя? Такую любовь только в окно и выкинуть. Неполноценная она.
— Бывают ситуации, когда ты не можешь быть вместе с человеком, который тобой любим, в силу каких-то обстоятельств, — продолжила говорить мама, перебирая в пальцах носовой платок. Опять она плакала… Опять из-за неё. А меня это бесило! Злило до белого каления… Но только сделать я ничего с этим не мог бы. — Или… Он тебе не отвечает взаимностью. Или сердце его занято… Тогда тебе остаётся любить его издалека, в одиночку, и только вот так — мысленно, платонически.
— Ну и зачем такая любовь, мам?
— А кто же сердце-то спрашивает, милый? — мягко улыбнулась она мне. — Нас никто не спрашивает, хотим ли мы любить, и кого конкретно… Мы просто влюбляемся, и не можем не думать об этом человеке. Если мы не имеем возможности прикоснуться, коснуться быта, который зачастую волшебность чувств как раз разрушает, то чувства часто так и остаются волшебными и очень сильными… Это как любить фантом… Может быть, этот человек даже вовсе и не такой, каким мы себе его придумали, но мы всё равно любим, всё равно не можем остыть и перестать испытывать эти ненужные никому эмоции…
— Да уж… Грустно как-то… — ответил я, ещё раз подумав о том, как ужасно оказаться в такой ситуации.
Мучиться от безответной любви и не иметь возможности отвязаться уже от этого фантома… Просыпаться и засыпать с чьим-то именем на устах, того, кто никогда не сможет с тобой даже за ручку подержаться, не говоря уже о поцелуях или чём-то большем… Жесть какая! Не хотел бы я так влипнуть!
Но я же не дурак какой, чтобы на такое попасться?
Это совершенно не моя тема — страдать.