Я тебя породил…
Шрифт:
– Вам, может быть, – дружелюбно, но тем не менее настойчиво произнесла она. – А еще лучше будет, если вы просто отдохнете хотя бы денек. Наведаетесь в сауну… А я тем временем не стану растрачиваться на ожидания и поработаю.
Произнося последнюю фразу, Милославская потянулась за своей сумочкой, которая висела на спинке стула. Вид она, очевидно, имела довольно решительный, поскольку Незнамов даже намека не подал, что намерен ей в чем-то возразить. Он покорно смотрел на нее, когда она перед маленьким зеркальцем поправляла макияж и когда двинулась в направлении двери. Уже потянув на себя ее ручку, гадалка обернулась, чтобы попрощаться,
– Отдыхать… Некогда… Тут работы накопилось… Да, идите работайте, может, чего…
Его слова Милославская рассмотрела как одобрение ее намерений и, довольная, покинула офис клиента. Какой-то груз упал с души гадалки, а те события, которые пришлось ей пережить вместе с Незнамовым в морге, казались теперь словно привидевшимися в страшном сне.
Второпях она не захватила с собой карты и поэтому теперь спешила домой, чтобы поскорее попросить их помощи. Она очень надеялась на нее, но где-то в глубине души, в подсознании ее терзал червь сомнения в состоятельности карт. Такое с Милославской было, пожалуй, впервые. Слишком глубокие впечатления, по-видимому, оставило все только что минувшее.
ГЛАВА 10
– Какую же из вас я сегодня использую…. – бормотала себе под нос гадалка, раскладывая перед собой в ряд свои заветные картонки.
Она думала о Галюсе, о ее телохранителе, молила своих помощников приоткрыть перед ней завесу тайны, скрывающую правду об их исчезновении.
Она закусила нижнюю губу и на минуту задумалась. Ей почему-то показалось, что «Взгляд в прошлое» смотрел на нее особенно выразительно. Лестница, подобная серпантину, уходила далеко ввысь, откуда сурово взирал человеческий глаз, поглощающий в своих таинственных глубинах эту самую лестницу. Яна вдруг почувствовала, что магические знаки, к которым она давно привыкла, так и влекут, так и зачаровывают.
Решив поддаться этому сиюминутному чувству, Милославская быстро смешала все остальные карты, оставив в центре стола только нужную. Затем она поднесла к карте кисть правой руки, задержав ее на некоторое время в воздухе, на расстоянии около десяти сантиметров от «Взгляда в прошлое».
Неожиданное, пожалуй, неизведанное доселе гадалкой чувство вмиг овладело ею. Она стала вдруг испытывать какое-то магнитное притяжение, шедшее от карты, и рука сама собой незаметно вплотную приблизилась к картонке. Яна в ясном сознании успела произнести: «Не зря я ее выбрала,» а дальше все закружилось, смешалось. Мощный поток накопившейся энергии закружил сознание Милославской в сумасшедшем вихре.
Она вдруг почувствовала себя находящейся перед какой-то полупрозрачной стеной, пленкой, за которой смутно вырисовывались малопонятные объекты. Казалось, надави на эту пленку, и она лопнет, разорвется, пропустив Яну внутрь тайного мира, но легкое, почти невесомое тело гадалки разгонялось, ударялось о стену и, словно мяч, отлетало назад. Отлетало далеко-далеко, потом с молниеносной скоростью приближалось, опять пыталось пробиться сквозь пленку…
Эти безрезультатные попытки повторялись несколько раз. Потом виртуальное тело Милославской вдруг приблизилось к стене плавно-плавно, острожно и вплотную прижалось к ней. И… о чудо! – гадалка стала различать за мутной завесой конкретные образы.
Она не сразу разобрала, что, собственно, первым явилось ей, но довольно скоро поняла – перед ней гневное лицо какого-то человека. Она видела его неразборчиво и не могла понять, кто это, однако настрой этой ужасной гримасы ей было хорошо понятен – гнев, злость, ярость.
Задержавшись не более чем на секунду, лицо исчезло, и исчезновение это было похоже на мгновенное таяние комка снега, брошенного в кипяток. В следующий же миг в нагрянувшей темноте послышался удар, потом еще один, еще… Затем неожиданно все просветлело, и Яна увидела, как мужской кулак грозно, с силой опустился на стол. Кулак стал постепенно уменьшаться, пока не превратился в точку, а его место вдруг заняли два силуэта, держащиеся за руки. Силуэты вырисовывались неясно. Лиц их невозможно было разобрать, но одно не вызывало сомнений – это были мужчина и женщина, и они бежали, пытались убежать от кого-то.
На этом видение оборвалось. По сути, оно не явило Милославской ничего конкретного, не дало ответа на главный вопрос, но она все равно была благодарна картам, поскольку они не отказались общаться с ней и показали не какую-то бессмыслицу, а определенный сюжет, в котором просто следовало разобраться.
Яна с трудом приоткрыла глаза. Она чувствовала опустошение и бессилие, и даже руки от карты отнять не могла, хотя та уже «молчала». Около двадцати минут она так и просидела, а немного восстановив силы, подняла обе ноги с пола и вытянула их на кровати, опустившись на маленькие подушки-думки, хаотично разбросанные позади.
Еще около получаса она не могла собраться с мыслями, и сделав безуспешную пару попыток увидеть в предоставленной картами информации логику, решила дать себе отдохнуть и задремала.
Сон охватил все ее существо в одно мгновение и унес куда-то далеко-далеко. Там было тепло и светло, и тело Яны, погруженное в забытье, ощущало приятные волны спокойствия и умиротворения. В этом сладком сне не было никакого сюжета, никакие образы не преследовали ее, одно ощущение – ощущение всепоглощающей гармонии владело ею.
Так пролежала она около двух часов. Постепенно сон становился все более поверхностным, и вскоре гадалка начала тонко чувствовать все происходящее рядом. Джемма, все это время дремавшая у ног хозяйки, неожиданно громко позевнула, заставив Милославскую окончательно вернуться к реальности.
Яна открыла глаза. Черные толстые стрелки больших старинных настенных часов нещадно напоминали ей о напрасно потраченном времени. Да, гадала она более чем двумя часами раньше. Гадалка закинула вверх руки и потянулась. Во всем теле еще чувствовалась какая-то усталость, ломота, бессилие. Нет, обойтись без этого сна она не могла.
Вставать почему-то не хотелось, хотелось понежиться еще в кровати, как следует прийти в себя. Расслабленное тело казалось сотворенным из ваты, и требовалось время на то, чтобы оно начало функционировать по-прежнему.
Несмотря на то, что и за окном, и в комнате было более чем тепло, Милославская почувствовала какую-то зябкость. Она поджала ноги, загнула нижний угол большого мягкого пледа, которым была покрыта ее кровать, и накинула его на себя.
Почувствовав необходимый уют и комфорт, Яна сладко позевнула. В тот же момент ее вдруг настигла мысль о минувшем гадании. Словно электрический разряд пронзил все ее тело, в момент собрав в комок все мысли и в прах развеяв рассеянность. Каков итог? Какой вывод следует сделать из увиденного? Что все это значило? Десятки вопросов разом навалились на сознание гадалки.