Я – телохранитель. За пригоршню баксов
Шрифт:
– Ну что – ещё по маленькой, да я поеду? – произнес Юшкин нарочито жизнерадостным тоном.
Вон сколько у этого типа водки – неужели ещё одного стакана пожалеет?
– Заходи!
Не пожалел.
И точно – наливал и наливал. Сам не пил. Юшкину это не нравилось, но он молчал до поры и осмелел, только когда нагрузился основательно.
– Ты странный, – сказал он парню. – Почему не пьёшь? Не уважаешь?
Застолье стремительно катилось к привычному пьяному скандалу, но скандала не случилось. Парень невозмутимо подливал Юшкину, и тот в конце концов спекся. Когда он уже не мог ни пить, ни даже удерживать более-менее вертикально свое тело, парень
К дому Марецкого подъехали уже поздним вечером. Потомок графского рода Тишковых выглядел неважно. Долгий кутеж в ресторане, потом прогулка по ночной Москве, короткий сон, а потом – день поездок по местам былой славы предков.
– Сегодня никуда не пойдём, – сказал Марецкий Китайгородцеву. – Ты Машу довези до дома и можешь быть свободен.
Маше он только коротко кивнул на прощание, демонстрируя полное отсутствие интереса к ней. Будто накануне ничего и не было. Или это всего лишь игра такая была – с показным равнодушием? Китайгородцеву показалось, что игра.
– Машину пригнать к вашему дому? – спросил он.
– А зачем? – вяло отмахнулся Марецкий, которого нисколько, казалось, не волновала судьба его сокровища на четырех колесах. – У тебя там рядом где-нибудь автостоянка есть?
– Есть.
– Охраняемая?
– Да.
– Вот там и оставь. А завтра приедешь.
– Во сколько?
– Я позвоню тебе.
Марецкий потянулся к ручке двери. Китайгородцев тотчас же выскочил из машины.
– Зачем? – воспротивился Марецкий. – Я сам к себе поднимусь.
Китайгородцев сделал вид, что не расслышал, и сопровождал композитора до двери его квартиры. Марецкий на прощание сказал ему со вздохом:
– Ты всё-таки не надрывайся так на службе. Меня твое рвение иногда утомляет.
Сказал и закрыл дверь перед самым носом Китайгородцева.
Телохранитель Китайгородцев: «Я никогда не обижаюсь на своих клиентов. Не имею права на них обижаться. По крайней мере, до тех пор, пока я их охраняю. Потому что у меня не может быть личных отношений с клиентом. Я не имею права ни любить своего клиента, ни ненавидеть. Я – человек-функция. Почти что робот. Если с этой мыслью не свыкнуться, не руководствоваться ею постоянно – в конце концов всё закончится большой бедой. На моего коллегу-телохранителя однажды накричал клиент. Был не в духе, мало ли что там у него произошло, всё-таки бизнесом человек занимался, постоянные стрессы, вот и сорвался, на телохранителя спустил собак, образно говоря. Телохранитель ему, конечно, не ответил, попробуй только ответь, за такие штучки с работы выгоняют в два счета, да еще с волчьим билетом в кармане, так что парень смолчал, но расстроился, похоже, сильно. А ему нужно было дочку клиента в школу везти. Девчонку он до места довёз, но там подъехать к самой школе нельзя. Обычно телохранитель запирал машину, брал девчушку за руку, переводил через дорогу, потом через школьный двор, и только у дверей школы они расставались. А в тот раз, всё ещё продолжая злиться и эту злость распространяя на ни в чём не повинную дочь клиента-грубияна, телохранитель сказал ей, что спешит. Не захотел выходить из машины. Это была как бы его маленькая месть. Так он думал. А месть оказалась большой. Девчонка побежала через дорогу и попала под машину. Хорошо ещё, что обошлось, не насмерть. От кого-то я услышал однажды, что тот телохранитель просто проявил характер. Но я считаю, что настоящий телохранитель не имеет права давать волю своим чувствам – любить или ненавидеть клиента».
Маша ждала его в машине, сжавшись теплым комочком-воробушком на заднем сиденье автомобиля.
– Свиблово? – на всякий случай уточнил Китайгородцев.
– Да. – И сразу, без всякого перехода: – А ты кем у Марецкого? Телохранителем?
Было такое впечатление, что этим вопросом Маша терзалась едва ли не весь сегодняшний день, но только теперь вот её прорвало в отсутствие Марецкого.
– Да, – односложно ответил Китайгородцев.
– Ты что – серьёзно? – позволила себе усомниться Маша.
Её изумление было совершенно детским. Так искренне удивляется ребёнок, узнав о существовании в окружающей его жизни чего-то такого, о чем прежде он даже не имел представления.
– Настоящий телохранитель? Да? У тебя и пистолет есть?
– В Свиблове какая улица? – вместо ответа спросил Китайгородцев.
– Берингов проезд. Так я насчёт пистолета…
– Ну откуда у меня пистолет? – врастяжечку, почти лениво сказал Китайгородцев.
– А защищать ты его как будешь?
– Кого? – всё так же лениво осведомился Китайгородцев.
– Марецкого.
– От кого его защищать? Разве ему кто-нибудь угрожает?
– Но он же тебя нанял зачем-то.
– Вот у него и спроси – зачем, – подсказал Китайгородцев, закрывая тему.
Маша поняла. И про пистолет уже не спрашивала.
– И давно ты?
– Что – давно? – уточнил Китайгородцев.
– В телохранителях ходишь.
– Давно.
– Сколько?
– Несколько лет.
– Ну и как тебе такая работа?
– Нормально.
– А что-нибудь интересное с тобой приключалось?
– Не-е, – протянул Китайгородцев. – Это только со стороны кажется – экзотика. А на самом деле скучища неимоверная.
– Ты это серьёзно? – не поверила Маша.
– Абсолютно.
Она недоверчиво посмотрела на Китайгородцева.
– Ну хоть что-нибудь расскажи. Или придумай, в конце концов.
– Зачем?
– А я про тебя напишу, когда буду готовить материал о Марецком. Представляешь? У Марецкого собственный телохранитель, настоящий громила, очень крутой парень, ему даже пистолет не нужен, потому что у него черный пояс по карате и он врагов убивает голыми руками. И фотографию поместим: Марецкий, а за его спиной ты маячишь – в черных очках, весь такой таинственный…
– Не надо, – коротко сказал Китайгородцев.
– Чего не надо?
– Фотографии не надо. И писать про меня – тоже.
– Почему?
– Начальство моё этого не любит.
– Жаль, – искренне призналась Маша.
В зеркало заднего вида Китайгородцев видел, как она скользнула взглядом по его плечам. Во взгляде угадывался интерес.
– Значит, не расскажешь ничего? – спросила Маша.
– Нет.
До Свиблова ехали не разговаривая. Когда подъехали к дому, Маша предложила:
– Поднимемся ко мне? Я приготовлю кофе.
Она смотрела выжидательно. И, кажется, очень хотела, чтобы он согласился.
Для Китайгородцева происходящее оказалось неожиданностью. Так бывает, когда находящийся рядом человек совершает поступки, которых ты от него не ждёшь. Прежняя кротость Маши Мостовой и её готовность краснеть по любому, даже вполне безобидному поводу – это была всего лишь маска? Он и не предполагал, что она такая бойкая девушка. Оказывается, умеет ставить в тупик. Но у Китайгородцева отговорка была уже готова.