Я твоя тень
Шрифт:
Но вот только что-то внутри меня подсказывало, что я лишь надстроил шаткую стену из вранья ещё выше и рано или поздно она целиком рухнет мне на голову.
Глава 37
На встречу в понедельник в баре с группой я всё-таки пришёл, решив про себя так: если хоть что-то в твоём поведении или поведении остальных мне не понравится, я тут же уйду.
Как обычно, все уже были на месте, когда я переступил порог комнаты в подвале. В отличие от последних нескольких репетиций, никто из ребят не играл и даже не обнимался с инструментами. Мне показалось это плохим знаком.
Поскольку ребята были увлечены
Я прислушался к разговору. Нильс рассказывал про какой-то гипотетический концерт в настоящем клубе, Росс отпускал шуточки по поводу того, как, вероятно, нелепо мы будем там смотреться, а девочки по очереди задавали разные вопросы. Ты сидел с задумчивым лицом и лишь изредка подавал признаки жизни словами «да» или нет.
Оказалось, что кто-то пригласил Братские узы выступить в ночном клубе на вечеринке в честь 14 февраля. Ребята обсудили, с какими песнями там лучше выступить: выбрать из тех, что есть или придумать новые. Мне захотелось узнать, опять ты будешь писать песни или у кого-то есть свои наработки. Я произнёс вопрос вслух, но никто не повернулся. Наверно, я сказал тихо, подумал я, но повторять не стал. Решил, что придумаю вопрос пооригинальнее.
Обсудив выступление в клубе и подготовку к нему, ребята решили немного поиграть. Нильс и Росс взяли свои гитары, Мона села за ударные, Лайк заняла твоё место у синтезатора. Ребята начали играть одну из песен из пятничного концерта, а ты устроился на середине дивана, наверно, чтобы понаблюдать со стороны. Я молча стоял у стены, не понимая, присоединиться мне или подождать, когда хоть кто-нибудь повернётся и позовёт меня. Когда мелодия дошла до момента, где я должен вступить, я напрягся в раздумьях петь мне или не петь, поэтому опоздал на целый такт и вступил сразу на следующий, пропустив строчку.
Я успел пропеть несколько слов, как Нильс прекратил играть.
— Так, стоп. Что за ерунда.
Я смущённо улыбнулся, желая показать, что я случайно проспал. Но Нильс вдруг сказал:
— Лайк, ты играешь не в той октаве.
Лайк непонятно дёрнулась и, мне показалось, украдкой взглянула в мою сторону. Я почувствовал облегчение, что это не из-за меня всё прекратили играть.
— Да, точно, я перепутала, — сказала она, глядя прямо на Нильса.
— Ничего, — успокоил её Нильс. — Давай ещё раз с начала.
Во второй раз я вступил точно вовремя, но Нильс всё равно заставил всех остановиться.
— Росс, ты спишь? — спросил Нильс строго. — Тебя вообще не слышно.
— А, да, — спохватился Росс. — Пардон, сир.
Когда Нильс в третий раз остановил группу только я начал петь, объяснив это тем, что Мона пропустила свой проигрыш, я начал догадываться, что что-то происходит. Но попытался успокоить себя тем, что, во-первых, Нильс всегда был требователен ко всем без исключения, во-вторых, перспектива выступать в настоящем клубе вполне могла усилить это качество.
Все, кто играл, уже закончились. По идее, в следующий раз он должен был придраться ко мне и моему голосу. Я перебрал несколько вариантов, в чём именно я могу ошибиться и постарался спеть так хорошо, как только могу.
Похоже, все уже запомнили момент, где Нильс трижды прерывал игру, и остановились дружно сами.
— Ференц, что ты делаешь? — спросил Нильс.
— А? Что я? — ты словно очнулся ото сна.
— Сосредоточься, —
И вот, когда группа в пятый раз начала играть ту же самую песню, когда в пятый раз я открыл рот, чтобы начать петь, когда в пятый раз Нильс потребовал всем прекратить играть, до меня, наконец-то, дошло. Это всё из-за меня.
Осознание этого факта заставило меня почувствовать унизительное жжение, прокатившееся от головы по всему телу. Я не стал ждать, когда то, что меня выживают отсюда, станет самоочевидным и демонстрировать, насколько я тупой. Я развернулся и вышел в коридор, поднялся по лестнице, дошёл до вешалки в баре, надел пальто и шапку, вышел на улицу, прошёл до конца квартала и завернул за угол. Всё это время у меня в голове стоял туман и застилал разумные мысли. Только оказавшись там, где меня не могли бы сразу заметить все, кто захотел бы выйти из бара, чтобы догнать, пришло осознание, что это конец.
На меня набросилась сотня бессмысленных вопросов: почему со мной так поступили, что я сделал не так, почему все сразу… К тому, что ты вечно пытался меня подколоть или унизить, я уже привык, но вот от всей группы разом я такого не ожидал даже в кошмарном сне. Для чего я врал матери, игнорировал Джемму, пропускал занятия в университете, тратил время на веру в то, что ты и твоя группа примите меня?
Мне ужасно хотелось упасть на асфальт посреди дороги и разрыдаться, но я сдержался, чтобы не потерять оставшиеся крохи самоуважения. Медленно перебирая ногами, я брёл куда-то, глядя исключительно вниз, боясь поднять глаза на прохожих и перебирая в голове самоуничижительные мысли. Я как будто выпал из времени и, может, даже покинул своё тело на время. Когда я вернулся в него, то понял, что стою на Бруклинском мосту и смотрю на сетку, ограждающую пешеходную дорожку от потенциальных желающих сигануть в пролив. Не знаю, чтобы я сделал, если бы её не было. Но она отрезвила меня, как будто намекая, что кто-то позаботился о таких, как я — пришедших сюда не в лучшие свои дни. А, значит, я не один, и кто-то и раньше попадал в такие ситуации, как и я и даже, вполне вероятно, выпутался из них без потери достоинства.
Некоторое время, прилипнув лбом к холодному ограждению, я смотрел, как волнуется вода в проливе, а потом развернулся и пошёл обратно.
Поскольку я не разбирал дороги, то понятия не имел, где нахожусь. Да, это был тот самый мост, по которому мы некоторое время назад гуляли с Лайк, но в какую сторону мне идти, чтобы попасть в кампус я всё равно не знал.
Холодный ветер с залива пробрил насквозь, напоминая о том, что январь — не самое лучшее время для длительных прогулок.
Я выбрался с моста и стал смотреть по сторонам в поисках какой-нибудь забегаловки, где можно погреться и привести мысли в порядок. Как назло попадались только магазины, которые уже успели закрыться на ночь.
Несколько кварталов по прямой — и я стал узнавать места. Видимо, я так и шёл от бара прямо, пока не набрёл на мост. Меньше всего мне хотелось встретиться с кем-то из группы, а с каждым шагов такая вероятность только увеличивалась. Я попытался вспомнить, какой дорогой меня несколько раз подвозили до кампуса. Если улицы, внешне похожие, особенно в темноте, я легко мог перепутать, но то, что мост мы не проезжали и даже не приближались к нему, я знал наверняка. Поэтому ноги мои повернули назад и понесли меня к проливу. Оттуда я вызову такси, решил я, ведь мост — прекрасный ориентир, и поеду домой.