Я убил Мэрилин Монро
Шрифт:
В тот же день я на метро доехал до Манхэттена. Здесь я сдал уже в другой лавочке и другому еврею за полторы тысячи золотую цепочку с кулоном, доехал на автобусе до вокзала и взял расписание поездов от Нью-Йорка до Бостона и обратно, а заодно купил на вокзале карту дорог восточного побережья. Обычно по дороге в Бостон водители делают остановки в Нью Хэвене и в Провидэнсе. Можно доехать до Бостона и без остановок, как например, сделал бы я. Но женщины обязательно делают остановку у придорожного кафе сходить в уборную и выпить кофе, тем более, как я это отметил, она водит свой «фольксваген» осторожно и медленно, и дорога до Бостона у нее займет более четырех часов. У Бриджпорта есть удобные места с большими перепадами по высоте, где легко сбить машину под откос так, чтобы она несколько раз перевернулась. Но до Бриджпорта всегда большое движение. Много свидетелей. Если она остановится в Нью Хэвене, следует свернуть на боковую дорогу и незаметно выждать, пока она не отправится дальше. В районе Роуд Айленда есть удобные места с хорошими поворотами и крутыми откосами. У «линкольна» крепкие бамперы с загибами назад. Сделать вид, что собираешься обогнать малосильный «фольксваген», повысить скорость и резко ударить углом бампера чуть впереди двери «фольксвагена». На большой скорости удар получится достаточно сильный, чтобы «фольксваген» перелетел через ограждающие столбики под
Теперь главным оставалось – нанести прощальный визит. Без предварительного телефонного звонка. В отношении времени она дисциплинирована и должна четко планировать свои действия. Конечно, накануне отъезда, в субботу вечером, она будет дома для окончательных сборов. Это будет короткий, почти официальный визит в традиционной английской манере, чтобы в нейтральном разговоре выяснить некоторые детали, в первую очередь – время ее выезда из Нью-Йорка. Надо будет следовать за «фольксвагеном» на таком расстоянии, чтобы она ничего не заподозрила. Однако, она могла и обмануть меня. Предвидя мой прощальный визит, она может переменить свои планы и выехать на день раньше. А может быть она заранее решила выехать в субботу, а мне сказала, что выедет в воскресенье. Хотя такая хитрость была ниже ее достоинства. Все же для верности надо нанести ей визит не в субботу, а в пятницу.
С утра у синагоги собралась небольшая толпа евреев. Знакомый мне подросток в черном костюме и шляпе тут же сообщил мне, что сегодня похороны. Умерла миссис Шворц. У евреев обычай: хоронить людей в день смерти. Я несколько раз видел миссис Шворц, вежливую старушку с желтым цветом лица. В офисе синагоги я скорчил скорбную мину, и Хая сказала мне:
– Прихожане нашей синагоги в большинстве пожилые люди. Поэтому так часто у нас похороны. – Приехал катафалк с гробом. Я открыл настежь входную дверь и дверь мэиншула. Но гроб в синагогу не вносили. Все прощальные молитвы Раби произнес на улице перед катафалком. Присутствовали уже немолодые дети покойной – полный мужчина, хотя и в ермолке, но совсем не похожий на еврея, и две женщины – типичные еврейки. Они приехали на похороны матери из Нью-Джерси, или как говорят евреи, Нью-Джойзи. Среди провожающих катафалк была и миссис Кроцки, а так же был мясник Шломо в официальном костюме и шляпе. Он подошел ко мне и спросил, могу ли я сегодня вечером поехать с ним развозить заказы. Я согласился.
Когда мы ехали с ним в Манхэттен, Шломо был молчалив и мрачен. На первой остановке угол Парк авеню и Сорок девятой, уже без напоминания Шломо, я снял ермолку, пригладил рукой волосы, чтобы пряди свисали до бровей, как это мне шло, и надел ермолку наперед. Все же Шломо напомнил:
– И улыбайся клиенткам. – На обратном пути я спросил:
– В семье у тебя все в порядке?
– Сын болеет.
– Который сын?
– Абель. Я носил его к доктору Рейну. Он сказал: вирусный грипп. – Я уже знал Абеля, пятилетнего мальчика с белокурыми пейсами, который часто стоял у калитки их двора, улыбался всем прохожим и говорил: хай. Я знал, что доктор Рейн денег со Шломо за лечение детей не берет, знает, что у Шломо много детей, и ему нечем платить. Конечно, если бы Шломо не был евреем, доктор Рейн не стал бы лечить его детей бесплатно. Разумеется, христианский доктор не стал бы бесплатно лечить не только евреев, но и самих христиан.
Глава 7. Мэрилин Монро
Став президентом Америки, Джек тут же назначил своего брата Бобби министром юстиции, игнорируя намеки о семейственности. Кеннеди – активные ребята, политические акулы. Свое сорокапятидесятилетие Джек справлял в Мэдисон Сквер Гардене, самом большом спортивном зале Нью-Йорка, в присутствии двадцати тысяч демократов. Это было 19 мая 1962 года. Мэрилин Монро к этому дню прилетела в Нью-Йорк на вертолете. Жаклин Кеннеди не прилетела. Она раздражалась, когда Джек в ее присутствии начинал флиртовать с женщинами во время партий. Иногда она приходила от этого в ярость и не могла этого скрыть. Я это заметил. Она знала, что Джек постоянно ебет голливудских проституток и не только голливудских. Старый Джоу папаша Кеннеди дал ей чек на миллион долларов за то, чтобы она не подавала на развод. Жаклин хорошо умела считать деньги. И теперь она честно появлялась в обществе Джека на официальных приемах, избегая частных партий, которые Джек в ее отсутствии заканчивал оргиями, особенно в доме Пита. Когда Патриция Кеннеди выходила замуж за Пита Лофорда, братья Кеннеди и сам папаша Джоу отказались принять в свою семью голливудского актера. Кеннеди заботились о своем престиже. Тогда Пит купил роскошный дом в Лос-Анжелесе на Санта Моника биче, в котором братьям Кеннеди было предоставленно ебать голливудских проституток, и младшие Кеннеди признали его своим. Конечно, если бы Патриция вышла замуж за негра или еврея, братья просто бы убили ее, хотя они ебли проституток без различия рас и национальностей. Однажды, когда я дежурил в доме Пита во время обычной партии, позвонили из Вашингтона, кто-то из военного министерства требовал президента к телефону. Радиотелефона в доме не было, и я потянул телефон со шнуром к выходу в сад, где был бассейн. Джек вылез из бассейна, взял мокрой рукой трубку. Я сразу деликатно ушел обратно в дом, но успел заметить, что среди купающихся было несколько женщин абсолютно голых, одна их них была негритянкой, очень стройной. Я узнал ее. Одну ночь она провела в гостинице в номере Джека, он тогда прихватил ее из бара. В тот день я заменял его шофера.
Громадный фасад Мэдисон Сквер Гардена был украшен портретом Джека. У парадного входа было множество полицейских, регулирующих движение многотысячной толпы. Все это я увидел из машины, когда мы подъезжали к боковому входу. Внутри здания полицейские были в обычных официальных костюмах, только у них были значки на лацканах, чтобы мы отличали их от приглашенных. У нас, гардов, значки были совсем маленькие и синего цвета, чтобы полиция отличала нас от остальных. Эстрада была украшена цветами и даже пальмами в кадках. Когда Джо вышел на эстраду, тысячи приглашенных зааплодировали. Я сидел сбоку у эстрады. В первом ряду сидели несколько гардов. Их можно было отличить от именитых приглашенных не только по значкам, но и по стройным фигурам. Начались выступления. Как я отметил, здесь присутствовали все члены многочисленного семейства Кеннеди, разумеется, кроме Жаклин. Один за другим на просцениум выходили представители правительства, мэрии Нью-Йорка и других городов, а также всевозможных организаций. Все поздравляли его с днем рождения, а заодно говорили, какой он хороший, как он предан своей стране, и как он любит свой народ, так что можно было
– Теперь мне остается только подать в отставку, поскольку после такого поздравления человеку желать уже больше нечего. – И многотысячный зал принял его слова с восторженным умилением.
Частный юбилейный ужин был изысканным и обильным. Огромный юбилейный торт украшали сорок пять свечей. Джек еле задул их с трех раз. Последние свечки ему помогла задуть Мэрилин, изящно изогнувшись и вытянув шею. Были фрукты, горячие и холодные блюда, официанты разливали по бокалам вина. Я много ел и ничего не пил: нельзя. Джек мало ел и мало пил. Бобби мало ел и ничего не пил. Кажется, у него опять было что-то не в порядке с желудком. Мэрилин ела только фрукты и, кажется, ничего не пила, но все время держала в руке бокал, наполовину налитый бургундским. Взгляды мужчин и женщин то и дело останавливались на ней, а улыбка ее так и светилась. Я часто ее видел в Лос-Анжелесе, когда сопровождал туда Джека, но в этот вечер она казалась мне особенно соблазнительной. А ведь она была уже не молода, на добрый десяток лет старше меня. Несколько раз я встретился с ней взглядом. Она улыбалась всем, с кем встречалась взглядом, никого не выделяя в толпе.
Когда партия кончалась, Бобби подозвал меня коротким кивком. Я подошел. У него было праздничное выражение лица, предназначенное для публики. Не меняя выражения лица он тихо сказал:
– Поедешь с ним. Утром позвонишь мне. Скажешь, была ли она с ним. Только одним словом: да или нет. – Даже когда он говорил тихо, его слова всегда звучали тоном строгого приказа. Для меня это была сложная задача. Братья Кеннеди всегда были заодно и ничего не могли скрывать друг от друга. Без активной помощи Бобби в предвыборной кампании Джек не добился бы президентского поста. И гарды у братьев были общие, как и девушки, которых они ебли и которых им предоставлял Пит, исполняя роль сводника. Правда, с женщинами Джек был активней Бобби и, как правило, первым заводил отношения с красивыми девушками, а потом передавал их менее расторопному брату. Официально я служил у Джека. Исполняя приказ Бобби шпионить за Джеком, я нарушал лояльность по отношению к своему боссу. Мэрилин в зале уже не было. Несмотря на общее внимание она сумела уйти незаметно, – профессиональная актриса. Джек с бокалом в руке проговорил заключительные слова благодарности окружающим его людям и пошел к выходу. Я последовал за ним на почтительном расстоянии. Когда в отеле Карлайл мы на лифте поднялись на свой этаж, Джек кивнул мне и пошел в свой номер. Я пошел в свой. Номер Мэрилин был на другом этаже. Я не знал, как они договорились, придет ли он к ней, или она придет к нему. Выждав некоторое время, я прошел в общий холл этажа, сел с развернутой газетой перед невключенным телевизором так, чтобы видна была часть коридора. Вскоре из лифта вышла Мэрилин. Джек, вероятно, позвонил ей сразу по приходе. Не замечая меня, она прошла в его номер. Я тотчас прошел в свой номер и по телефону заказал крепкий кофе, чтобы случайно не заснуть, и добавил, чтобы кофе был в электрическом кофейнике на тот случай, если он будет остывать. Ведь Джек мог проебать ее до самого утра. Дежурный официант принес кофе. Входную дверь номера я оставил приоткрытой, – имею на это право, ведь я личный гард и должен постоянно следить за безопасностью босса. Попивая кофе, я смотрел телевизор не включая звука. Шел знакомый фильм с участием Элизабет Тэйлор. Я точно знал, что братья Кеннеди никогда ее не ебли. Как ей это удалось – непонятно. Мэрилин ее ненавидела, особенно после того как Элизабет получила за «Клеопатру» миллион. Такие гонорары Мэрилин и не снились. Глядя на экран, я подумал, что Элизабет действительно хорошая актриса. Мэрилин так бы играть не смогла. Но ей и не нужно было хорошо играть. Ей было достаточно появиться на экране. Объективно, у Мэрилин была небольшая грудь, а бедра были совсем не пышными, и ягодицы были умеренных размеров. Но у нее был особенный облик, при котором она казалась такой сисястой и жопастой, что при виде ее у всех мужчин вставали хуи. Прошло около двух часов. Из коридора послышался звук тихо прикрывающейся двери. Я поднялся на ноги. В коридоре был ковер, а у Мэрилин была легкая походка, так что шагов не было слышно. Но по выработанной интуиции я понял, что она остановилась у моего номера. Хотя дверь была приоткрыта, она тихо постучала. Я тотчас распахнул перед ней дверь. Мэрилин была другой. Хотя она была в том же сверкающем платье, но лицо ее было уставшим и постаревшим. На экране и в жизни я привык ее видеть яркой, а теперь она была как в черно-белом фильме. Грим с лица был смыт. Вероятно, она только что приняла душ и не подкрасилась.
– Извини, Уильям, за позднее вторжение, – сказала она хрипловатым голосом. – Но ты еще не спишь. У тебя нет чего-нибудь выпить? Я не хочу вызывать дежурного официанта.
– К вашим услугам, мисс, – тотчас отозвался я. – Только у меня не большой выбор, – и я раскрыл дверцу низкого бара. Бутылка корвуазье и бутылка содовой, и еще ваза с французским шоколадом. Я всегда любил шоколад. Ставя на стол два бокала, я спросил:
– Чего налить, мисс?
– Коньяк. Я ничего не пила на юбилее. – Наливая в бокалы коньяк, я сказал:
– Извините, мисс, но у меня нет стаканов для содовой.
– Это ничего. – Она села к столу, глотнула из бокала. Я тоже глотнул. В присутствии пьющей дамы по законам вежливости полагается тоже пить. При моей должности любая женщина босса, даже проститутка из бара, – высокопоставленная дама. Я поставил на стол бутылку содовой и вазу с шоколадом. Она еще раз глотнула коньяку, сказала: – Это мне нужно. Настроение – дрянь. – Я вежливо заметил:
– Крепкое вино снимает депрессию. Я это по себе знаю. – Она посмотрела на меня с иронической усмешкой, еще глотнула коньяку, взяла шоколадную конфету. Я тоже из вежливости глотнул. Она сказала: