Я вернусь к тебе, милая!
Шрифт:
Почувствовала, как стало холодно. Начала дрожать и снова заснула.
А когда глаза открыла, была уже ночь, темно. Пошевелилась, почувствовала, что мою руку кто-то держит.
Илья.
Спит, привалившись к кровати.
Улегся.
Как стул под ним не развалился! А если бы грохнулся ночью?
Горло стянуто.
Я подняла руку и потрогала повязку.
А потом попыталась присесть.
У меня не получилось. Шея так затекла, что я застонала. В палате одна, никого больше.
Ох,
Надо постараться встать. Как я его позову: «Илюша, дорогой, мне в туалет хочется? Дай попить?»
Как же я неловко себя чувствую! Очнуться в палате с совершенно чужим мне парнем. Мало того, с ненавистным. И я не надеюсь, что мы сможем с ним хотя бы немного подружиться.
Спит, сопит. Бессовестный. Ну что же делать?…
Руку у него из руки вынимаю, а он проснулся, задышал тяжело так. Наверное, не понял, где находится.
– Мира, как ты? Я понял, в туалет. Я сейчас приду, потерпи. Не вставай пока…
Ушел в коридорчик, свет там включил. У меня изголовье приподнято, всё вижу, что делает. Оказалось, палата на одного с туалетом вместе.
Опять подходит. Я еле слышно шепчу:
– Сама.
– Ты осторожно, сказали можно тебе вставать, я помогу. Обхвати меня руками, я тебя поставлю и пойдем.
Хотела головой помотать, опять ему шепчу, голос сиплый:
– Где мама?
– Мама вирус подхватила, еще, когда тебя отвезли, на обратном пути она приболела. Я ее не повез. Сказали, ты три дня тут будешь, если все хорошо. Уже один день прошел. Вернемся, она уже вылечится. Давай, помогу.
– Позови кого-нибудь.
– Я тебя только донесу. Дальше сама. Тебе можно вставать уже. И пить можно.
Он берет меня под плечи, и шею с обратной стороны придерживает. Больновато, но я держусь.
Донес до яркого света и осторожно на ноги ставит. Чувствую, прямо на тапочки попала.
– Держись.
Я потихоньку встала и схватилась не за него, а за дверной косяк. Хочется сглотнуть, а боюсь. Проводил и вышел, дверь прикрыл, потом плотнее закрыл и говорит:
– Зови, если что, не стесняйся.
Сердце колотится, просто ужас. Воду включила, глянула на себя, глаза блестят, губы алые… весь подбородок желтый какой-то…даже уши.
Вышла и ведет меня, как маленькую.
Думаю, ну и к черту всё, пусть ухаживает, раз некому. Раз так – пусть тоже мучается от чувства вины.
***
Утром проснулась от яркого света и пения птиц за окном, проветривается палата.
Голос Ильи доносился издалека, с коридора. Похоже, он с кем-то говорит. Я потянулась и взяла стакан воды, глоток прошел, ничего такого сильно болезненного нет, только сухо еще там, в горлышке.
– Не плачь. Слышишь?
Подруге, видно, звонит. Ревнивая подруга, а он тут со мной мучается. Я облизнула губы и представила, что сейчас чувствует его девушка или невеста. Уехал куда-то в Москву, неизвестно что делает. Да он вынужден, обещал брату. Виноват, и кается.
– Я тебя люблю, мам. Не слушай никого, не было такого. Это все неправда! Ты же меня знаешь! Я разберусь, мам, не плачь. Она хорошо себя чувствует. Только не говори всем подряд. Уехал на курсы … массажа какого-нибудь, и всё.
Подслушивать нехорошо, но что он там такое плетёт, в чем разбираться собрался? Это мой Никита матери всё рассказал?
Глава 5.
Я не вздрагивала от его вида, не боялась его, мне было противно! От своей беспомощности и от его огромной фигуры. В лицо я не смотрела.
Интуиция шептала, что больше мне не нужно прятаться от Ильи. То, что он сделал, разлучив меня со своим младшим братом, вызывало не страх, а ненависть и презрение. Но я должна была сейчас восстановить свои силы.
Слышу из коридора голоса, обход начинается.
– Молодой человек, вы кто?
– Я за девушкой ухаживать приехал. … Она моя сестра! Я родственник.
– Так зайдите в палату, что вы здесь в коридоре! Не мешайте.
Я прошептала: «Не заходи в палату. Уезжай! Брат!»
Если бы на самом деле у меня был такой брат, он бы меня защитил. Всегда с мамой вдвоем друг друга защищаем.
Она ничего не знает, оставила меня на этого ужасного человека. Два моих свидетеля – дядя Миша, которого уже нет и Наташка. Столько было разговоров по душам, а потом совсем разладилось. Не стало у меня и Наташки.
«Уходи отсюда, ужасный, подлый! … Уходи! Ты обманул моего Никиту».
Теперь обо всём знает его добрая ко мне с детства мать, веселый и такой желанный отец.. Да, я мечтала о таком отце. Мечтала всю жизнь, как он первый раз вел нас за руки из садика.
Отец Никиты отдавал мою руку матери, которая прибежала за мной, я взяла ее холодную тонкую ладонь. А в руке его отца моей ладошке было так тепло и надежно… С такой гордостью я шла с дядей Васей за руку. Так любила эти минуты. И здороваться с ним любила, слышать его веселый мужской голос: «Мирошка, солнечная дорожка! Привет! Куда бежишь?!»
Я горько вздохнула и сама вытерла себе слезы… Губы мои искривились. Изо рта вырвался быстрый всхлип…
Ну, ничего.
Я и без них счастливая буду. У меня такой доктор с теплыми руками, еще и не хуже Никитиного отца!