Я возьму тебя с собой
Шрифт:
– Правда, Ил, всё равно, - пока этот обормот сам не заснёт, ну, или пока мы уж совсем без сил не свалимся, всё равно не уснуть.
– Ладно. Тогда, может быть, телек включим? Или дивидишку какую-нибудь воткнём?
– Не, так посидим. Илья, груша последняя. Не хочешь? Ты, Никитос? Ха, да я бы и не дал!
Странно, но Заноза пропускает эту Пашкину реплику мимо ушей, а сам что-то уж больно деловито начинает переставлять и передвигать с места на место тарелки, бокалы, конфеты… И при этом бросает быстрые короткие
– Пашка, не ешь! Погоди-ка… Никишечка, а ну-ка, откуси-ка от этой груши…
– Ил! Уйдёт, зараза! Лови его! Эх… У-у, гадёныш! В ванной закрылся… Щас я ему свет отрублю, - мигом выскочит.
– Брось ты его, Паш. Сам выползет. Пошли, посмотрим, что он там такое с грушей сделал.
Пашка хлопает по двери ладонью.
– Лучше не выходи, гадёныш, - убью к чёрту!
Из ванной раздаётся невнятно-угрожающее:
– Зу-зу-зу! Зу-зу!
– А вот выйди только, тогда посмотрим!
– хлопает Пашка по двери ещё раз.
– Айда, Илюха, хрен с ним.
В комнате мы с Пашкой осторожно, словно это бомба, рассматриваем грушу.
– Вот тут, смотри, Ил.
– Да… А с виду-то целая совсем. Надо же!
– восхищаюсь я.
– Ни фига себе! Да он в неё пол шпроты затолкал. Как ухитрился… И когда, главное?
– Да не важно. Пока ты с центром вошкался, а я яблоко грыз, тогда, наверное, и…
– Нет, ну какой всё-таки! Надо заставить его это сожрать.
– А ему пофигу. Сожрёт, и не поморщится. Он и так всё без разбора, вперемешку трескает. Дай-ка её мне… Хм. Интересно, а рыбой почти и не пахнет, груша всё перебила…
– Явился! Ты почему террорист такой растёшь?! Как хочешь, Илья, а я всё бате расскажу…
– И про коньяк?
– невинным голосом спрашивает Заноза.
– Мама, - беспомощно разводит Пашка руками.
– За что это такое на меня, а, Ил? У-у, болячка ты!
– Вот чё орать-то вот, а? Подумаешь, груша. Дай сюда, Илюха. Груша, как груша… Орут только, и орут…
– Брось, Никита, её теперь выкинуть только.
– Да пусть подавится! Ему по барабану, у него же желудок, как у страуса, - гвозди переваривает.
– Гвозди?
– тут же задумывается Заноза…
Пашка от избытка чувств только трясёт башкой, и идёт за сигаретами.
– В окно кури.
– Да я на балкон пойду. Ил, дай мне на плечи что-нибудь накинуть.
– А футболка твоя где?
– А я не знаю… Да ладно, тепло, так пойду.
– Я с тобой. Сидеть, Никитос! На вот, полистай пока.
Сунув Занозе июльский номер “Men’s Health”, я иду следом за Пашкой на балкон.
– Как, блин, неудачно вышло! Слушай, Илья, придумай что-нибудь…
– Да что ж я придумаю? Будем ждать, пока он не отрубится.
– Сами, вперёд… Да… - сероглазый расстроен не на шутку…
– Ладно… Дай-ка затянуться. Да разик только! Фу-у, как только ты
– Как?
– Помнишь, позапрошлой зимой ты ангиной болел? Вот тебе и ну… Я тебя усыпил тогда, помнишь?
– Не помню… - Пашка пристально смотрит на меня.
– Ещё бы! У тебя ж сорок градусов было. Вот, - я тогда очень захотел, чтобы ты уснул…
– И что?
– И ты заснул.
– А потом?
– А потом проснулся, блин! Ты чего, Паш?
– Ох, Илья! Вот, кажется, всю жизнь я тебя знаю, и всё ты меня удивляешь! Усыпил… Ни фига себе. Что ещё расскажешь мне такого, чего я не знаю?
Я лишь загадочно усмехаюсь. Расскажу, сероглазый, такое расскажу…
– Илька, а ему ничего не будет?
– волнуется за брата Пашка.
– Да ни шиша. Тебе же ничего не было. Наоборот даже, поправляться ты начал потом…
– Илья, скажи… - Пашка смотрит мне в глаза.
– Честно только. Часто ты со мной так?
– Честно? Ты меня спрашиваешь, - честно? Глаз не отводи. Смотри внимательно, Паша, и слушай. Это был единственный случай, когда я навязал тебе свою волю. Возможно, такое повторится ещё, - не знаю, - жизнь большая. Наверное, даже, повторится, раз у нас с тобой это всё навсегда. Слушай меня, Сероглазый, - никогда я не сделаю ничего, что было бы для тебя плохо, больно, или просто неприятно. Не смогу. Я сильный человек, ты это знаешь, но сделать так мне не по силам. Моя Любовь к тебе сильнее всего, сильнее меня, она ведь от Начала и навсегда… - я, сам того не замечая, перехожу на Извечную Речь…
Пашка зачаровано смотрит мне в глаза. Всё, Паша, всё. Сказано.
– Веришь мне?
– спокойно говорю я по-русски.
– Верю! Прости, Новиков, я дурак… - выдыхает Пашка.
– Дурак я, что не сказал тебе этого раньше… Ты что, - вторую подряд? Пашка, будешь так часто курить, я тогда Занозе один рецепт расскажу, по секрету. Берёшь, понимаешь, молоко. Вот, пипеткой, значит, набираешь, ну, и на сигарету капаешь. Вот, а потом сигаретку обратно в пачку, потихонечку, незаметненько так…
– Я те, зараза, расскажу! И так житья от него нету! Я тогда тебе в комп вирус какой-нибудь засуну, червяка какого-нибудь!
– Ох, ты ж и поганец, а! Я о его здоровье пекусь, ночей можно сказать не сплю, а он мне вместо благодарности червя в машину запустит! Это ж ни в какие ворота! Это ж… Чего ржёшь, поганец?
– Прикол, Новиков, я тут у Николы такую прогу видел, прикинь…
– Ну, вы чего тут, бросили меня, а сами тут… - ноет появившийся Никитос.
– Ил, я там в журнале такого качалу видел, вау! Пашка, к гантелям чтобы вот не совался больше чтобы! Я решил качаться, - понял? Илюха, ты тренером будешь.
– Ну, хана, - грустно говорит Пашка.
– Всё теперь в квартире переколошматит…