Я возьму твою дочь
Шрифт:
– Вспоминая, как мы обращались друг с другом в последние годы, думаю, именно так я и должен был поступить.
– Как ты обращался со мной, но не я с тобой!
– Как хочешь. Значит, как я с тобой.
У Йонатана не было ни малейшего желания снова спорить о том, кто прав, а кто виноват. Это было уже все равно и неважно. Завтра все закончится, и Яна не будет играть в его жизни никакой роли.
– Вероятно, пять месяцев назад я оказался в ситуации, в которой мог вести себя только так
Яна принялась соскребать длинным ухоженным ногтем воображаемое пятно на своих брюках.
– Ты похудел, – сказала она, – и это тебе даже идет. Пожалуйста, расскажи, где и как ты живешь.
– Я снял в Тоскане маленькую и очень скромную квартиру. Все далеко не самое лучшее, зато там мне спокойно.
– Ты живешь один?
– Да. То есть семья, которая сдает мне квартиру, тоже живет там.
Яна помолчала немного и спросила:
– Кто эта женщина на фотографии в твоем бумажнике?
– Что? – Ноздри Йонатана раздулись от злости. – Ты обыскиваешь мои вещи?
– Черт возьми, да! А что мне остается делать? Мы были женаты почти двадцать пять лет, и вдруг я ничего о тебе не знаю. Даже то, что ты познакомился с другой женщиной. Это самое меньшее, что ты мог бы рассказать мне! Я же не просто твоя подруга, я хочу знать, что с тобой происходит!
– Я женюсь на женщине, которую ты видела на фотографии.
Яна оторопела.
– Ты с ума сошел!
– Вовсе нет.
Она все не могла прийти в себя.
– Она выглядит так же, как Жизель, – прошептала она наконец, и на ее глазах выступили слезы. – Ты женишься на дочери!
Йонатан молчал. Потом поднялся и уставился в окно.
– Йонатан, пожалуйста, поговори со мной!
– Я не знаю о чем.
– Любимый мой, ты болен! Ты уже не можешь в одиночку разобраться с собой. Останься здесь и обратись за помощью. Сходи к терапевту, и мы вместе начнем жизнь сначала. Все дело в смерти Жизель, иначе мы по-прежнему были бы счастливы. И я убеждена, что мы снова сможем понимать друг друга, когда ты преодолеешь свое горе. Пожалуйста, Йонатан, хотя бы попытайся!
Йонатан обернулся.
– Какое горе? – спросил он и улыбнулся.
Яна почувствовала, как ее обдало холодом.
«Я не могу достучаться до него, – подумала она, – он слишком далеко».
– Давай подождем с разводом, – робко сказала она, – давай еще раз все обдумаем.
Йонатан лишь улыбнулся.
– Я не вернусь назад. Никогда больше. Когда ты наконец это поймешь?
Яна сдалась. Она не знала, о чем еще говорить, и посмотрела на часы.
– Кладбище пока открыто. Давай в последний раз вместе сходим на ее могилу.
– Нет, – отрезал Йонатан, – мне нечего там делать.
Он вышел
На следующий день в девять часов сорок пять минут утра Яна и Йонатан Йессен развелись. Триста пятьдесят тысяч сиро Яна перевела на счет Йонатана в Италию.
У Йонатана был умиротворенный и радостный вид, когда они вышли из здания суда.
– Береги себя, балериночка, – сказал он и поцеловал ее в щеку. – Желаю тебе счастья.
Он повернулся и помахал рукой, подзывая такси, чтобы уехать в аэропорт.
В мае должна была состояться свадьба. Аманда запланировала устроить целый праздник. Теперь вместо двенадцати часов она вставала в десять, звонила по телефону и фиксировала все разговоры, потому что в обед, после первой бутылки вина, уже не могла сказать, пригласила ли она семьи Тонделли, Марини и Паскетти, заказала ли праздничную палатку, свадебный обед и ужин, а также музыкальную группу, которая должна была исполнять танцевальную музыку и итальянские шлягеры.
– Послушай, – сказала она пастору дону Лоренцо, – я хочу, чтобы это была необыкновенная свадьба, по-настоящему праздничная. Чтобы ты не повторял, как шарманка, то же, что и каждое воскресенье. Я хочу, чтобы мои дети не забыли эту мессу до конца своих дней. Как думаешь, ты сможешь это?
Дон Лоренцо страшно разозлился, но виду не подал.
– Как давно ты не была в церкви, дорогая моя? – спросил он. – Мне кажется, уже несколько лет. А посему ты не можешь судить о том, как я провожу мессы.
– Я была на крещении маленького Филиппо. Ты, наверное, помнишь, это сын Микеле и Анны Марии. И скажу тебе, я чуть не померла! Полтора часа показались мне пятью часами. Ты знаешь, каково человеку, которого одолевает смертная скука? Это ужасно, дон Лоренцо! Так что крещение Филиппо осталось у меня в памяти как настоящая пытка.
«Боже, – мысленно взмолился дон Лоренцо, – убери эту ужасную женщину из моего дома»!
– Я сожалею, – негромко сказал он, сложил руки и улыбнулся.
– И поэтому я здесь. Чтобы такого больше не было.
– А как ты себе это представляешь?
– Например, проповедь каким-то образом должна быть связана с моей дочерью и с моим зятем. Бедная София, ей многое пришлось пережить! Когда ей было девять лет, она тяжело перенесла корь и ослепла. Ты можешь себе представить, каково это – жить в вечной темноте и быть всегда одной? Ей уже двадцать девять, а у нее никогда не было друга. Но всемогущий Бог наконец послал ей любящего мужчину. Это чудо, дон Лоренцо, и ты мог бы об этом сказать. Возможно, тебе стоит поговорить с Софией.