Я возьму твою дочь
Шрифт:
Смутившись, София встала и вымыла посуду, оставшуюся после завтрака. После этого пошла в ванную. Она нащупала остатки зубной пасты в рукомойнике, принесла тряпку и стала мыть раковину и полочки.
Вдруг София нащупала что-то, и сердце ее забилось чаще.
Йонатан собирался так поспешно, что забыл свою цепочку. Серебряную цепочку с маленьким ключом.
Ключом от старой кладовки.
Софии пришлось ухватиться за край раковины, так она разволновалась. Йонатан отсутствовал уже два с половиной часа. Он мог вернуться в любой момент.
И все-таки она медленно подошла к двери в каморку
София глубоко вздохнула.
Каморка была маленькая. С порога она могла дотянуться рукой до всех стен.
Прямо перед ней стоял маленький комод с тремя ящиками. Повинуясь интуиции, она открыла левый ящик.
Внутри лежал компакт-диск. Она ощупала пластиковую оболочку и испугалась. Справа вверху в углу было приклеено сердечко. Это был ее любимый компакт-диск. «Romanza» Андреа Бочелли. Два года назад компакт-диск вдруг пропал. Расстроенная София перебрала всю свою музыкальную коллекцию, но он словно сквозь землю провалился. Она еще очень хорошо помнила случай в Сиене, когда Йонатан бил кулаками по машине, из которой звучала музыка Бочелли «Time to say good bye». Она не думала, что компакт-диск может быть у Йонатана, – он, в конце концов, сам когда-то в слезах признался, что не может выносить эту музыку, – но все же решила спросить его.
– Я ищу компакт-диск Бочелли, – начала София, – и нигде не могу найти. Такое впечатление, что он растворился в воздухе. Ты его не видел?
– Нет, – тут же выпалил Йонатан, – я понятия не имею, где он. Может быть, ты его где-то положила и забыла. Если я его найду, то отдам тебе.
Это звучало слишком гладко. У нее было такое чувство, что Йонатан лжет, но, как всегда, она не стала ввязываться в дискуссию, чтобы не разозлить его.
А теперь оказалось, что этот компакт-диск лежит здесь, в его каморке.
Остальные два ящика были пустыми.
София начала ощупывать комод.
Сверху лежало шелковое покрывало с кружевным краем, может быть, вышитым, она не могла определить это точнее. Потом она нащупала рамку какой-то картины, затем еще одну, и еще одну. Всего пять. Маленькую вазу с водой и свежими цветами в ней. Огромный тяжелый подсвечник со свечами разных форм и размеров. Рядом с ним – коробка спичек. Запасные свечи в тяжелой серебряной шкатулке, какой у них в доме никогда не было. Наверное, Йонатан купил ее именно для этого.
А затем ее пальцы натолкнулись на iPod, к которому были подсоединены наушники. Софии понадобилось некоторое время, чтобы найти кнопку включения. Она воткнула наушники в уши и включила iPod.
«Time to say good bye», – дуэтом пели Андреа Бочелли и Сара Брайтмен.
София вздрогнула и переключила на следующую дорожку. И снова та же песня. И еще раз, и еще раз, и снова, и снова. Других песен на iPod не было.
Было ясно, что она осмелилась вторгнуться в святая святых Йонатана. Но она уже больше не думала о том, что случится, если он внезапно появится дома. София только хотела знать, что происходит с ее мужем, которого она понимала все меньше и меньше.
И с которым ей становилось все страшнее.
София стала ощупывать предметы дальше и поняла, что над комодом висит картина. Стало ясно, что речь идет не о комнате для релаксации.
Здесь он сидел ночами и плакал. Здесь, перед этой картиной.
Она попыталась воспринять ее на ощупь. Поскольку картина была написана маслом, это оказалось возможным. Итак, это был портрет. Размером не меньше пятьдесят на восемьдесят сантиметров. София ощупала его сантиметр за сантиметром, и ей показалось, что она чувствует структуру волос. Потом она нашла небольшие возвышения, которые восприняла как слегка раскрытые, улыбающиеся губы, и продолжала исследовать лицо.
И вдруг ее накрыло горячей волной, потому что она натолкнулась на то, чему просто не могла поверить: там, где, как она предполагала, должны были быть глаза, оказались две дырки. Полотно было проколото какой-то безжалостной рукой.
София задрожала, ощутив ледяное дыхание ужаса у себя на затылке.
В это мгновение она услышала звук подъезжающей машины и, спотыкаясь, попятилась из комнатки. При этом она так неудачно натолкнулась на дверь, что ключ, торчавший в замке, упал.
София в панике опустилась на колени и стала трясущимися пальцами ощупывать пол. Через несколько секунд, показавшихся ей вечностью, она нашла ключ и попыталась вставить его в замок. Но руки дрожали так, что ей это никак не удавалось: ключ все время соскальзывал, и ей стало казаться, что он вообще сюда не подходит.
Она уже слышала голоса Йонатана и Риккардо перед домом.
И они раздавались все громче и ближе.
Наконец ключ вошел в замочную скважину. София закрыла дверь и бросилась так быстро, как только могла, в ванную. При этом она зацепилась за обеденный стол и скривилась от боли, но успела положить цепочку с ключом на полочку, где нашла ее, как раз в тот момент, когда Йонатан зашел в квартиру.
– Алло! – позвал он. – София?
– Я здесь!
Она вышла из ванной, пытаясь выглядеть как обычно, но ей даже не удалось восстановить дыхание.
– Что-то случилось?
– Нет. Ничего.
– У тебя такой вид, словно в ванной ты столкнулась с призраком!
– Нет, ничего. Все в порядке.
София заставила себя улыбнуться.
Йонатан подошел к ней и поцеловал.
– У твоего отца порвано ахиллово сухожилие. Его придется оперировать. Наверное, уже завтра.
В обычное время София при таком известии испугалась бы, но сейчас ей было все равно. Закрытая комната не шла у нее из головы, потому что с того момента, как она нащупала на портрете выколотые глаза, в ней поселился страх перед Йонатаном.
– Я хочу, чтобы ты дала мне обещание, София.
Был январь, и Йонатан собирал чемодан.
– Дай мне честное слово и поклянись на Библии и жизнью твоих родителей, что ты не выйдешь из этого дома, пока меня не будет! Va bene? He выезжай с Риккардо в село даже на время, которое нужно, чтобы выпить кофе на пьяццо, и не принимай никого из гостей! Слышишь меня, никого! Если приедет какой-нибудь ремесленник, уйди в дом и закройся на ключ! Не показывайся никому и оставайся в своей комнате. Спрячься! Это очень важно, любимая, и только если ты будешь придерживаться того, что я требую, я смогу вернуться! Возможно, это последний раз, когда я вынужден просить тебя об этом!